I'm here Inside Your Mind
* * *
Лето выдалось жарким. Каменные стены не успевали остыть за ночь, и даже самые прохладные предрассветные часы не приносили облегчения. Горожане, совершенно одуревшие от подобной погоды, при малейшей возможности старались вырваться на природу, отчаянно завидуя счастливчикам-отпускникам, которых ждало ласковое море, непокоренные горные вершины (и чтоб непременно со снегом!) или, на худой конец, дачные угодья с речушкой или озерцом с утками.
читать дальшеВ число везунчиков попала и Татьяна, или Тайка, как называли ее все более-менее близкие знакомые. Отпуск сулил приключения, а главное, освобождение, пусть временное, от душного пекла, асфальта, плывущего под ногами и мух, успешно состязавшихся в навязчивости с покупателями. И кому в такую жару охота пользоваться косметикой?! Но ведь приходят же. Если не покупают, то дурацкими вопросами мучают! Еще чуть-чуть и Тайка непоправимо сорвалась бы на очередной доставале-клиентке. Вмешался директор, которого девочки за глаза звали не иначе как Женечкой. Обслужив самолично разжужжавшуюся клиентку, он решительно отправил «ценную кадру» в недельный отпуск, добавив от щедрот своих пару отгулов и отеческий наказ подлатать нервишки на лоне природы.
Уже через сутки Тайка с большущим рюкзаком, одолженным по такому случаю у соседа, стояла на крохотной пригородной станции и пыталась справиться с большим листом непослушной бумаги, который норовил выгнуться самым диким образом. М-да, карта местности в руках женщины… Наконец, упрямое изделие родных полиграфистов развернулось по-человечески. Так… Если верить написанному, то путь отпускницы лежит на северо-запад от станции «Лопушки», т.е. нынешнего местоположения. Сверившись с компасом, она обнаружила, что курсу вполне соответствует нахоженная тропинка, которую брали в живописную рамку кусты ежевики. Тайка, довольно хмыкнув, убрала карту и компас на место, поправила рюкзак поудобней и решительно покинула потрескавшийся и поросший пыльной травой асфальт платформы.
* * *
Идею отправиться на розыски бабушкиной вотчины Тайке подсказал старый фотоальбом. Поездка на море обидно сорвалась в последний момент, и экспедиция по историческим местам показалась девушке достойной заменой. На обороте потертой карточки значилось: «Ведюки, март 1934г.» Как от многих довоенных фото, от снимка веяло какой-то особой торжественностью – словно, сознавая важность момента, избушки постарались расположиться особенно живописно, подтянуть заборы-сараюшки и улыбнуться окошками в резных наличниках. Бабушка так тепло вспоминала о своем ведюковском детстве, что Тайке захотелось непременно узнать, что же стало с уютным домиком, где оно прошло. В войну жителей эвакуировали, бабушка потеряла родных, ее мотало по всей стране, пока она не осела во Львове. Встретила деда, потом появилась на свет Тайкина мама. В Ведюки бабушка так и не вернулась.
Снабженная подробным описанием довоенной местности, добрыми напутствиями и запасом провизии Тайка чувствовала себя настоящим археологом. Впереди ждали великие открытия и тот самый здоровый отдых на лоне практически отечественной природы, предписанный шефом.
* * *
Тропинка провела отважную путешественницу через лесок и нырнула в поля. После прохлады и тени на Тайку дохнули жаром нагретые солнцем травы. Звенели насекомые, покачивались стебельки, кивали соцветия. Воздух был душист и душен. Тайка еще подумала, что дождик не помешал бы… Накликала! Правда, гроза пришла, когда на горизонте полоской замаячил лес. Небо потемнело, появился долгожданный, но пугающий ветер, сменилось освещение, придав некоторую нереальность оттенкам неба и земли, заворчал, разминаясь, гром. Упали первые, редкие и тяжелые капли. Застучали по дорожной пыли, Тайкиной голове, прикрытой легкомысленной панамкой с кармашком, по спине под рюкзак потекли первые ручейки. Вспомнив, что гроза на открытой местности опасна, девушка заспешила к лесу.
Природа, решив возместить недавнюю жару, разошлась не на шутку. Трещали и стонали деревья, по лицу и плечам били упругие струи воды, Тайка враз вымокла до нитки. Впрочем, мокрому дождь уже вроде как и не страшен… Утешив себя сим философским рассуждением, Тайка продолжила путь, понадеявшись только, что в добротном рюкзаке и целлофановых пакетах хоть что-то уцелеет сухим в этом катаклизме.
* * *
Когда она сбилась с дороги, Тайка так и не поняла. Видимо, приняв промоину на размокшем глинистом склоне за продолжение тропы. Какое-то время она еще пыталась продираться сквозь мокрые, хлесткие кусты, поскольку взобраться обратно наверх по осклизлому оврагу, и искать пропавшую тропу было абсолютно нереально. В пылу сражения с непогодой и растительностью среднерусской полосы она несколько раз больно и обидно шлепнулась, окончательно измазавшись и потеряв человеческий вид. Последнее падение было особенно неудачным, лодыжку словно обдало крутым кипятком, аж слезы на глаза навернулись. Попытка подняться вызвала гамму чувств, которые по старинному русскому обычаю вылились в жалостное: «Оой!». Приехали. Похоже, пережидать непогоду придется прямо здесь – моментально опухшая лодыжка упорно отказывалась держать.
«Сломала!» - толкнулась паническая мысль.
Попытка пошевелить пальцами успокоила, хоть и больно адски. Прогулке под дождем явно пришел конец. Тайка озабоченно огляделась в поисках хоть какого-то укрытия. Сидеть под дождем на голой земле – невелика радость. Справа, как по заказу, валялся лесной исполин, не выдержавший одной из минувших бурь, а может, просто груза лет. Под его корнями вполне можно было бы укрыться. Конечно, в обычных условиях она бы в жизни в эту яму не полезла, но, во-первых, Тайка уже была перемазана с головы до ног, во-вторых, других укрытий поблизости не наблюдалось. Закусив губу и морщась при каждом шаге, она доковыляла до намеченного убежища. Под корнями поверженного дерева было вполне сухо и как раз хватило места и ей, и ее поклаже. Пристроив рюкзак под спину, она покорилась судьбе.
* * *
Все когда-нибудь кончается. Отстучали по листьям последние капли, очистилось небо, и солнечные лучи расцветили маленькими радугами лес. Каждая капля, словно соперничая с подругами, сверкала как маленькая драгоценность, а паутина, натянутая трудолюбивым хозяином меж двух травинок, превратилась в настоящий шедевр ювелирного искусства. А запахи! Потихоньку просыхающая земля, омытая зелень, мокрое дерево.
Тая решила, что пора выбираться на волю. Не век же тут сидеть. Обмотав ногу эластиком, она потихоньку выползла наружу. Огляделась. Вроде бы там, слева, виден какой-то просвет. В ее положении - самое то. Подобрав более-менее ровную палку, которую можно было приспособить как дополнительную опору, девушка деловито заковыляла в намеченном направлении. Просвет не обманул – деревья и правда понемногу отступали. Вскоре Тая уже стояла на опушке, опираясь на свою импровизированную трость, и обозревала окрестности. Вид был хорош. Внизу, под косогором, протекала речушка, и стояло несколько дворов. Избы, хозяйственные постройки, все серое от времени, покосившееся и, похоже, заброшенное. Часть строений сгорела, но так давно, что на пепелищах вовсю росла зелень. Только почерневшие костяки труб напоминали о пожаре. За рекой – поля и лес, для разнообразия – сосновый.
На ум пришло старое словечко – хутор – так, кажется, называли несколько отдельно стоящих изб, не претендующих на громкое звание деревни…
Солнце понемногу садилось. Пора было подумать о ночлеге. Тут, на косогоре, палатку разбивать не стоило – до воды далеко. Значит, надо искать спуск и идти к реке. А по пути можно и на хутор завернуть – время до темноты еще есть. Помаявшись немного, Тайка все-таки спустилась без потерь и потихоньку побрела к избам.
Жалкое зрелище, запустение и хаос. А ведь когда-то тут жили люди. Надо будет бабушку по приезде расспросить. Может, она помнит, кто тут жил. От намеченного маршрута Тайка навряд ли сильно отклонилась. Так что завтра-послезавтра, как подживет нога, можно будет продолжить путь.
Невольно подумалось, может, и от бабушкиных Ведюков одни головешки остались? Многие деревеньки так и не оправились, заглохли и заросли лесом. Столько народу ведь полегло. И во время войны, и позже, от голода. Потом молодежь в города подалась. И выходит, что в большом когда-то селе доживают свой век два деда да пяток бабушек, не желающих сниматься с обжитых мест. А некоторым селеньям повезло – получили вторую молодость как дачные поселки, и пусть сезонно, но оживают детскими голосами, лаем собак и неспешными беседами соседей в летних сумерках.
Погрузившись в размышления, Тайка и не заметила, как прошла через хутор. Опомнилась уже на дальней околице. Последний дом, несколько на отшибе от остальных, заинтересовал ее. По прихоти судьбы ему досталось меньше других. Нет, и тут были следы запустения, но в целом дом не производил тягостного впечатления. Даже несколько стекол уцелело, и дом выглядел приветливей своих соседей, пустыми глазницами уныло смотрящих ей вслед. И крыша была практически цела. Хм, если внутри не сыро и не загажено, то, может, имеет смысл переночевать внутри? Палатка у Тайки, конечно, была, одолженная все тем же соседом. Но она явно была сыровата после ливня, так что стоило проверить альтернативные варианты ночлега. Тая решительно свернула в калитку. Собственно, сама дверца лежала рядом, в бурьяне, а во влажном после дождя дереве проема торчали, как пеньки зубов, ржавые петли.
Двор зарос травой. На крыльце и крыше сарая тоже наблюдалась растительность. За домом виднелся кусок запущенного сада и, вероятно, огорода, но от грядок мало что осталось. На двери покосившейся будки туалета кокетливо темнело сердечко окошка.
Поднявшись по скрипучим, рассохшимся ступенькам крыльца, Тая робко толкнула низкую дверь. Она видела, что когда-то вход был заколочен, но сейчас доски валялись на полу, и замка на двери тоже не наблюдалось. Дверь неохотно подалась и застряла. Девушка налегла сильнее, и, скрипнув недовольно, дверь уступила напору. В сенях было темновато, но терпимо. Тая переступила порог. Осторожно ставя ноги, добралась до внутренних дверей, гадая, не вернуться ли к оставленному на дворе рюкзаку за фонариком. Но в горнице, язык не поворачивался назвать ее комнатой, оказалось достаточно светло. Окошки, конечно, не мешало бы помыть, но те, в которых не было стекол, давали достаточно света. Да и через крышу пробивались солнечные лучи.
Дом был невелик, всего на одну горницу, она же кухня. Напротив двери, в правом углу – настоящая русская печка, в центре помещения – стол и лавки, справа у окна – что-то вроде кровати, рядом - здоровенный пыльный сундук с ржавой оковкой. Вот и вся обстановка. Тая невольно склонилась, проходя в низкий дверной проем. И тихо сказала, подражая героям любимых книг:
- Здрава будь, государыня печка! Пусти странницу на ночлег!
На полу – сор, на печи, столе, лавках – слой пыли. Но затхлого, нежилого запаха почему-то не было. Казалось, хозяева уехали ненадолго и наведут порядок по возвращении. Тая решила, что ночевать будет здесь. Под защитой стен будет теплее, чем на вольном воздухе, да и крыша над головой не лишняя. И вообще, этот дом чем-то ей понравился. Захотелось уважить его и побыть гостьей, пусть на одну ночь.
Девушка занесла в дом рюкзак, поставила в углу горницы. Удрученно поболтала остатки воды во фляжке. Не густо. Придется сползать за водой, а то на вечер не хватит. Да и для минимальной уборки вода тоже нужна. Отцепила котелок и отправилась к речке. Если на хуторе и был колодец, она его пока не обнаружила. В сенях чуть не споткнулась о ведро. Чуть ржавое, оно на вид было целым. Странно, что не заметила его раньше… Впрочем, в полутемных сенях можно что угодно не заметить, когда заходишь с яркого света. Пожав плечами, Тая пошла к выходу. Отметив про себя, что ржавчину можно попытаться оттереть песочком, а если она тут задержится, лишняя емкость не помешает.
Набрав водички, она заспешила к дому. Вечер не бесконечен, хотелось управиться до того, как окончательно стемнеет. Соорудив из веток веник, прошлась по полу, смела пыль со стола и лавок. Найденные на кровати тряпки пошли в дело. Когда на лавках можно было без опаски сидеть, а на столе раскладывать продукты, Тайка решила, что на сегодня довольно. Постелила на кровать спальник, села полюбоваться на свою работу, и, удивилась. За какой-то час она, по меркам человека с поврежденной ногой провернула немыслимый фронт работ по уборке. Хотя, нога вроде болит меньше, чем раньше. Чудеса да и только.
Вышла на двор. Есть пока не хотелось. Тайка потихоньку побрела к реке. Устроившись на остатках мостков, с которых она брала воду, девушка любовалась тихим закатом. В реке играла рыба, то тут, то там расходились по воде широкие круги. Потянуло сыростью. Зудели комары, подбираясь к подаренному судьбой ужину. Тая их разочаровала – прихлопнув парочку, поднялась и потопала обратно.
В рюкзаке нашлась свечка, но пока девушка с удовольствием сумерничала на крылечке и подкреплялась бабушкиными пирожками. Возиться с готовкой после столь насыщенного событиями дня не хотелось.
* * *
Откуда он взялся, Тайка не заметила. Вздрогнула только, когда к крыльцу метнулась какая-то серая тень. Кот! Фу, напугал! Обычной, «дворовой» или «мусорной» окраски – серый с темными полосами, в меру пушистый. Откуда он здесь? Дикий? Приблудился с дач где-нибудь поблизости? Нет, дикий не подошел бы так близко. Кот, осторожничая, поднялся на крылечко, остановился ниже на пару ступенек и сел, принюхиваясь.
- Привет, – котов Тайка всегда любила. – Ты чей будешь? Голодный?
Кот понюхал протянутые пальцы, позволил себя погладить и негромко мяукнул. Согласился, наверное. Пирожки были с ливером. Тая предложила новому знакомому снять пробу. Тот вежливо убрал подношение, облизнулся, и, преодолев последнюю ступеньку, потерся головой о Тайкино бедро. Поблагодарил. В ответ был почесан за ушком. Теперь, когда с приличиями было покончено, мышатник вполне по-хозяйски забрался девушке на колени, со знанием дела потоптался, устраиваясь поудобнее, и «включил холодильник». Урчание, довольное, басовитое, рождалось где-то в горле и заставляло слегка вибрировать Тайкину руку, почесывающую охотно подставляемые места. Взаимопонимание было достигнуто. Они еще какое-то время сидели так, наслаждаясь вечерним концертом цикад и разглядывая звездное небо. Потом Тайка решила, что пора и честь знать. День был суматошным, и ей не помешало бы хорошенько выспаться. Осторожно ссадив кота, она собрала в кулек остатки ужина и пошла в дом. Кот оглядел двор и нырнул в неполностью прикрытую дверь. Оказавшись в доме, он не проявил свойственного многим котам нахальства: прежде, чем вспрыгнуть на кровать и устроиться пушистой грелкой под боком у хозяйки, вопросительно мяукнул. И лишь дождавшись приглашения, присоединился к Тайке. Уже проваливаясь в сон. Девушка почувствовала, как пушистое тепло перебралось к больной лодыжке и принялось заботливо замурлыкивать боль.
* * *
Пробуждение было удивительно приятным. Давно уже Тайка не высыпалась так полно. Когда, проснувшись, хочется идти двигать горы или еще чего-нибудь полезное сделать. Кота не было. Но укрытая спальником лодыжка еще хранила ощущение его тепла. Девушка осторожно ее ощупала. Опухоль заметно спала, хотя о дальних переходах думать пока явно рановато. Тая с удовольствием потянулась, довольно зажмурившись и чувствуя, как тянется-оживает каждый мускул, и решила еще минуточку, только минуточку, поваляться. В доме уютно пахло деревом, полевыми травами. Странно, вчерашняя уборка была скорее косметической, но в утреннем свете горница казалась жилой. На печке не осталось ни следа пыли и паутины, стол, едва протертый вчера, словно кто-то отскоблил. В довершение картины на окне стоял букет полевых цветов в старой щербатой кружке без ручки. Тая зажмурилась, потом приоткрыла один глаз. Букет по-прежнему стоял на подоконнике. И его происхождение было совершенно неясным. Она вчера точно никаких гербариев не собирала – не до того как-то было. Кот, в благодарность за ужин, старательно ставящий цветы в кружку, был, мягко говоря, несколько бредовой идеей. Другие идеи в голову не приходили.
- Проснулась?
Тайка от неожиданности подпрыгнула на кровати и развернулась к двери, искренне радуясь, что вчера заснула не раздеваясь. У двери, скрестив на груди руки и насмешливо улыбаясь, стоял парень, на вид чуть старше Тайки. Потертые, выцветшие почти до белизны джинсы, не первой молодости клетчатая «ковбойка» завязана узлом на животе, волосы до плеч, слегка лохматые со сна. Симпатичный. И стоит с самым что ни на есть хозяйским видом. Как медведь в сказке: «Кто спал на моей кровати и помял ее?!». Ну да, помяла. Да еще и вещички хозяйские повыкидывала – на кровати до уборки валялась какая-то ветошь. Тайка совершенно растерялась: надо срочно как-то объяснить хозяину, что она не вор, проникший со взломом в чужой дом.
- Да, спасибо! – проговорила она вежливо и тут же затараторила – Извините, я не знала, что вы тут живете, что у дома есть хозяин, было не заперто…
Похоже, парень опешил от такого напора незваной гостьи и смутился. Хотя его же право: хочет - запирает дом, хочет – нет…
- Я уже ухожу, извините, так глупо получилось!
Тайка быстренько выпуталась из спальника и смело спустила ноги на пол.
- О-оой! – лодыжка, про которую Тайка с перепугу забыла, явно не ожидала с Тайкиной стороны такой резвости.
- Аккуратнее! – парень метнулся к кровати и успел подхватить «пизанскую башню» и участливо поинтересовался. – Что с ногой? Подвернула?
- Угу, – у Тайки аж слезы выступили. – Вчера, во время грозы в лесу грохнулась…
- Можно, я посмотрю?
Не дожидаясь согласия, парень аккуратно снял носок и нахмурился. Нога опять быстро опухала.
- М-да. Тебе бы дать ноге покой денька на два. И мазь не помешает – вывих штука неприятная. – Он поднял глаза на Тайку, серые, с рыжими крапинками. И волосы у него какие-то сероватые, словно рано поседевшие.
- У меня в рюкзаке есть аптечка. Там была какая-то мазь от ушибов и растяжений…
Парень проследил за Тайкиным взглядом, кивнул и принес рюкзак. Мазь в аптечке и правда нашлась. Пока девушка осторожно натирала лодыжку и перематывала ее наново эластиком, парень поинтересовался, куда она собиралась идти. Услышав про Ведюки, он тихонько присвистнул и разъяснил неудачливой путешественнице, что ее «немного сбилась с дороги» составляет без малого 15 км лесом. Что деревенька, как и предполагала Тая, заглохла и нет никакого резону идти туда немедленно.
- Может, ты переждешь, пока нога придет в норму здесь, у меня? Места хватит… - парень с какой-то странной надеждой посмотрел ей в глаза.
Тайка даже смутилась от такого предложения. С незнакомым парнем, в одном доме… С другой стороны – куда в таком виде идти?
- Неудобно тебя стеснять… Да и незнакомы мы… - отказ прозвучал как-то неубедительно.
- Митяй. – парень протянул ей руку – И я уже говорил, что ты меня нисколько не стеснишь.
- Тая, – улыбка вышла неуверенной, застенчивой.
Все-таки, Тайка не совсем была уверена в пристойности ситуации. Хотя искренняя улыбка хозяина обезоруживала. Но все-таки… Придумать еще аргументы она не успела.
- Завтракать хочешь? – Митяй направился к печке и деловито загремел посудой. – Могу предложить картошку. Вареную. Вот только с чем? Я собирался за припасами сегодня сходить.
- У меня полон рюкзак провизии. Должна же я чем-то отплатить тебе за постой!
Митяй просиял и отправился готовить завтрак, заявив Тайке, что у нее – практически постельный режим.
* * *
Два дня пролетели незаметно. Митяй возился по хозяйству. Присутствие гостьи явно вдохновило его на трудовые подвиги. Во дворе и в доме все меньше оставалось поломанных и неисправных вещей. Окна он вставил, подправил забор и калитку. На грядках после прополки нашлись кой-какие овощи. Тайке утруждать ногу парень строго запретил, и она с боем отвоевывала право хоть чем-то быть полезной.
Ей хотелось узнать побольше о Митяе. Но она боялась показаться назойливой, а хозяин дома словно решил поиграть в «Мистера Икс»: на все ее осторожные расспросы он отшучивался или элегантно уходил от ответа. Все, что удалось узнать – он здешний уроженец, семьи у него нет, лето он собирается провести здесь, на хуторе. В еде неприхотлив, в быту полезен. Вот и все. Зато он с удовольствием слушал Тайкины рассказы о работе в магазине, о семье и друзьях, просмотренных фильмах и прочитанных книгах.
Тайка поинтересовалась у Митяя про кота. Тот пожал плечами и сказал, что кот приходит время от времени. Где живет – неизвестно. Кличку он ему не придумывал и на независимость не покушается. Тая спросила разрешения выставить коту блюдечко у дверей. Придет – поест. Митяй как-то странно глянул на нее, но возражать не стал. Угощение каждый раз оказывалось съеденным. А когда Митяй отлучился за продуктами, кот навестил Тайку и провел с ней почти весь день. Правда, перед возвращением хозяина опять куда-то пропал. Митяй в ответ на Тайкину жалобу на исчезновение кота посмеялся и заявил, что они – старые знакомые и не раз еще свидятся.
* * *
Как-то само собой получилось, что когда нога поджила, Тайка загостилась у Митяя. Купалась, загорала, справедливо рассудив, что в Ведюки она до окончания отпуска еще успеет. Предлагала Митяю пройтись туда вместе, но тот отговорился делами по хозяйству. Мол, как только доделает - всенепременно, а сейчас – никак. Тая не настаивала. Зато купаться они ходили вместе. Плавал Митяй здорово, девушку аж завидки брали. И вообще, было в нем что-то такое… Тайка поймала себя на том, что, совершенно недопустимым образом рассматривает парня. Хорошо хоть, что он вроде не заметил повышенного внимания к своей особе. Потом они валялись на нагретых солнцем мостках, обновленных Митяем под шумок всеобщей реконструкции и ремонта. Болтали, молчали, смеялись. С ним было здорово молчать. И собеседник он интересный. Умный, ироничный. В отличие от знакомых Тайке парней, умеет слушать не только себя. Это было здорово. А еще он столько всего знал про историю этого края, и про лесных обитателей рассказывал такие забавные истории. Тайка невольно вспомнила любимые с детства книги Бианки и Даррелла. Митяй хохотал до слез над историей с переноской капибары. Тайка в порыве воодушевления пообещала, что обязательно даст ему почитать. На секунду ей показалось, что он как-то по-особенному на нее посмотрел. Но, возможно, это просто тень от облака так легла…
* * *
Солнце, по сложившейся традиции, провожали на крыльце. С уютных ступенек открывался замечательный вид на речку. С косогора правда вид был еще лучше, но Тайка так и не уговорила Митяя туда слазить – он уверял, что видел закат оттуда кучу раз. А сейчас не имеет ни малейшего желания лезть в гору, а потом по темноте тащиться обратно к дому. И вообще, блажь все это. При желании он мог быть жутким занудой…
Они сидели рядышком и молчали. Вечер был славным, и портить его трескотней совершенно не хотелось. Правда, было у Тайки ощущение, что ее сосед по крыльцу и сумеркам чем-то озабочен. Но лезть с расспросами она не стала. Захочет – сам расскажет. В конце концов, они всего пару дней знакомы. Кто она такая, чтоб лезть в душу к полузнакомому человеку…
Солнышко село. На хутор опускалась ночь, небо приобрело фиолетовую, благородную глубину. Робко, по одной, проступили огоньки звезд. Казалось, небо, густо усеянное россыпью драгоценных камней, совсем низко. «Вызвездило» - в таких случаях говорила Тайкина мама. Над крышами тоненьким серпиком повис молоденький совсем месяц. Было что-то особенное в нежном шелесте жасминовых кустов у крыльца, в пении цикад, в аромате летней ночи…
Митяй осторожно положил руку на плечи еще больше притихшей Тайки и негромко, чуть хрипло спросил:
- Можно тебя поцеловать? – и, казалось, сам испугался собственной смелости – рука, тепло обнявшая Тайкины плечи, чуть вздрогнула, напряглась.
У нее вдруг пропал голос, удивляясь самой себе, она только и смогла тихонько, еле заметно, кивнуть. Митяй медленно, давая ей время передумать и отстраниться, наклонился, отвел прядку с лица и мягко коснулся ее губ. Голова закружилась. Тайка неловко ткнулась головой ему в грудь, а он лишь крепче прижал ее к себе. Как колотится его сердце, так близко от ее сердца. И это так удивительно, сладко и почти больно. Этот поцелуй не был для Тайки первым. Но все, что было раньше, было не так. Не правильно. А правильно вот здесь. Сейчас. Под этими звездами. С ним.
- Я напугал тебя? – голос звучал глухо, встревожено, и как-то... Что-то было в нем, что-то заставило Тайку поднять голову и посмотреть ему в лицо.
С Митяем что-то происходило. Он нервно кусал губы, словно хотел сказать что-то и не решался. Девушка покачала головой, нехорошее предчувствие охватило ее. Вот сейчас он скажет, что ошибся, что сожалеет… Мы такое уже проходили!
- Мне нужно сказать тебе…
- Да… - ее голос прозвучал тихо и обреченно.
- Тай, я совсем не то, чем кажусь…Я…
- Ты передумал, я тебе не нравлюсь и … – отрывисто, жестко. Только бы не расплакаться!
- Нет, Тай! Ты не поняла! – он взял ее руки в свои, согревая и удерживая, – Я люблю тебя. Правда. И это навсегда. Я иначе не умею… Но ты должна знать… я… не… человек.
- Очень остроумный способ отказать девушке! – Тая вырвала руку, она едва сдерживалась – от злости хотелось швырнуть что-то об стену или бежать без оглядки. Он над ней издевается! Зачем она вообще осталась в этом доме?!
- Я правда не человек! Я – домовой. Понимаешь?! Не человек! – на последней фразе он невольно повысил голос.
Тайка сидела оглушенная мечущимися мыслями, ничего не соображая. Все было так замечательно…Было. Может, он – псих?! Да нет, до сих пор казался вполне вменяемым. А может, у него юмор такой странный?
- Не человек?.. Но как такое может быть?! У тебя две руки, две ноги… Ты обнимал меня… Я слышала, как бьется твое сердце… Ты меня разыгрываешь! – она выдавила из себя фальшивую улыбку.
Митяй перевел дух. Ну как ей объяснить, если он сам до конца не понимает случившегося? Он снова конулся ее руки, осторожно сжал.
- Я действительно домовой… Люди ушли… Я впал в спячку… Ты пришла – я проснулся.
Он понемногу успокаивался, дыхание стало ровнее, речь – более связной. Он крепко сжимал руку Таи в своих, словно боялся, что она сейчас вскочит и безвозвратно исчезнет в летней ночи.
- Я так хотел быть полезным людям. Тебе. В этом – вся моя жизнь. Я, прости, радовался, что есть причина задержать тебя, уговорить остаться хоть на пару дней. Я не мог больше один! Домовой без дома мертв, а без хозяина - не жив. А потом… Я видел тебя каждый день, говорил с тобой. Я не хотел тебя отпускать. Я... полюбил тебя, – в его голосе появились виноватые интонации, глаза чуть увлажнились – Я не знал, что такое возможно… Но у меня получилось… Я не знаю, что со мной будет, когда ты уйдешь… Твой отпуск заканчивается и должна будешь вернуться…
- У меня… у нас еще два дня – Тайка нежно провела рукой по щеке Митяя, - а потом мы что-нибудь обязательно придумаем. Ты ведь можешь поехать со мной…
Сказала – и сама испугалась: между мужским «люблю» и «жить вместе» иногда – пропасть, через которую не так легко перейти.
- С тобой? В город? – в его голосе смешались недоверие и надежда, - ты хочешь, чтобы мы были вместе?
- Да.
- Ты… любишь меня? Или это просто жалость? Я не…
- Ш-ш-ш, - она ласково зажала ему рот ладошкой, - Люблю. Конечно, люблю.
Митяй на секунду задохнулся от счастья. А потом, подхватив Тайку на руки, со смехом закружил по крыльцу. Поставил на ноги, обнял и замер, зарывшись лицом в ее короткие каштановые волосы. Отстранил, вглядываясь в ее лицо, словно искал ответ на какой-то вопрос. Снова поцеловал, уже увереннее, жарче. Она ответила. И они, обнявшись, ушли в дом.
Из-под крыльца выбрался небольшой колючий комок. Негромко фыркнув, ёжик неторопливо потрусил к лесу.
* * *
Положив голову ему на грудь, Тая, перебирая пальцами прядь светло-пепельных седоватых волос, неожиданно спросила:
- Котик, а ты чей?
- Твой. Навсегда твой.
Он пристально посмотрел в ее насмешливые глаза, высвободился и, спрыгнув котом с кровати, гордо уселся умываться в лунном свете.
- Вернись! Пожалуйста! – в ее голосе был испуг и мольба.
Он сел рядом, нежно коснулся Тайкиной щеки, легонько щелкнул по носу.
- Ты мне так до конца и не поверила? - Тайка кивнула. – Теперь веришь?
Снова кивок, и руки, обвившиеся вокруг шеи, и нежный, зовущий поцелуй, и чудесное беспамятство, одно на двоих.
* * *
Перед отъездом Тая решила все-таки добраться до Ведюков. А то стыдно бабушке сказать - была совсем рядом и не дошла. Долго спорила с Митяем, тот не хотел расставаться даже на час.
- Ну что ты как маленький! Я быстро, ты и соскучиться не успеешь!
- Успею, – уверенность в его голосе была безнадежной. – Мне неспокойно. Может, ты б не ходила? Там все давно лесом заросло.
- Собственник! Я же туда и обратно! Как хоббит.
Митяй удивленно поднял брови. Тайка пообещала рассказать про хоббитов и остальных толкиеновских персонажей, как только вернется. Митяй неохотно сдался.
- Я буду ждать, - он еще раз поцеловал ее и отступил на шаг.
Тайка взъерошила на прощанье его волосы и решительно отправилась к лесу, пока они оба не передумали. С косогора она задорно помахала ему рукой, он ответил и медленно побрел к крыльцу, опустив плечи.
* * *
До Ведюков Тая не дошла. Сначала все было хорошо: день не жаркий, шла она довольно быстро, с дороги ни разу не сбилась. А потом везенье разом кончилось. Увидев неподалеку малинник, полный спелых ягод, девушка сошла с тропы. Малина таяла во рту. Спелая, полная сока и солнца. Тая сняла котомку, чтоб не мешала. Обошла куст. И провалилась. Не то землянка, не то старый окоп… Стены – выше ее роста, зацепиться не за что. Одним словом – ловушка. Прогнившие доски, служившие крышей, покрывал слой дерна и палых листьев. Пока не наступила – не заметишь. Паденье было недолгим, но болезненным. Нога. Опять та же лодыжка. Встать – невозможно. Тайка аж заплакала от бессильной злости. Ну почему так! Всего-то – встать и вылезти, но если даже стоять на ногах не получается…
- Помогите! – ее голос из-под земли прозвучал слабо и глухо. Да и слушать было особо некому. Что-то пушистое скользнуло к краю ямы, на мгновенье задержавшись у края, и ушло обратно в подлесок.
* * *
Через пару часов она охрипла. От мысли, что она может тут застрять окончательно, ее бросало в дрожь. Митяй так близко – всего-то час пути. Так далеко – он не может покинуть хутор. Остатки забора под косогором – его предел, переступить который он не в силах. «Что он подумает?! Что с ним будет, когда он поймет, что она не вернется?! Как глупо! Господи, как глупо, пропасть вот так!»
Она раз за разом пыталась выбраться. В кровь изодрала пальцы об глину, пытаясь удержаться. Но ни подпрыгнуть, чтобы уцепиться за край, ни выцарапать выемки-ступеньки не смогла. Если бы у нее было хоть что-то, чем можно было копать. Но, увы – ни ветки, ни корешка в яме не нашлось. А у нее не было ничего, что можно было бы приспособить для этой цели. В конце концов, Тайка села, обхватив руками колени, и замерла.
* * *
Митяй не находил себе места. Все валилось из рук. Он то и дело поглядывал на косогор, не появилась ли Тайка. Ее не было. Когда стало ясно, что она задерживается, он забеспокоился. Подошел к забору. Положил на него руки, стиснул пальцы. Граница. Дальше ему хода нет. Дальше - владения Лесовика. Лесовику нет ходу к жилью, а ему, Митяю в лес. Он всегда считал, что это - справедливо. До сегодняшнего дня. В голове толкались мысли, беспокойные как муравьи: «Где же она? Может, случилось что? Эта городская девочка недооценивает лес. Внешне такой мирный и живописный, он может быть коварным. Очень коварным. Недаром домовые защищают дом от лесной нечисти. Когда люди с хутора ушли, его собратья постепенно одичали, ушли в лес. Он остался. Он был молод, полон надежд, что когда-нибудь люди вернутся домой. Он дождался. Пришла Она. Его чудо, его мечта. Его женщина. Такая непонятная, удивительная, чудесная. С ее непривычно короткой стрижкой, с ее ореховыми глазами, с ее смехом. Оживила снулый пустой дом. Вдохнула в него жизнь и любовь. А теперь ее нет. Он опять один. Может, она ушла от него? Он сделал что-то не так, и она ушла?! Нет, невозможно! Он никогда бы ее не обидел! И, кроме того, все ее вещи тут. Она ничего с собой не взяла, ведь так? Она сказала «туда и обратно». Где же она?! Уже темнеет!»
* * *
Из леса выкатился пушистый серый комок. Подобрался к самой границе, фыркнул, привлекая внимание Митяя.
- Лесовик! Давненько ты не заглядывал!
- Да ты ж вроде занят был. Чего мне мешаться. – Лесовик чинно уселся на давно облюбованный горбик.
- Что нового слышно? – в вопрос против воли закрались тревожные нотки
- Да так. Смотря, о чем спрашиваешь. – домовому почудилась насмешка в голосе старого противника.
- У меня… На хуторе гостила девушка. Она пошла с утра в Ведюки и не вернулась. Может, ты ее встретил? Или из твоих кто?
- Лес мой. Может и встретил. – Лесовик нахмурился. – Мало ли, кто по лесу ходит.
- Так видел ты ее?!
- Не бушуй. – Лесовик говорил тихо, неторопливо и веско роняя слова. – Я с тобой поговорить пришел. Будешь орать и дергаться – уйду.
- Извини. Сердце не на месте. Она давно должна была вернуться….
- Сердце… Ты, что совсем сбрендил?! Какое-такое сердце?! Она тебе не хозяйка! - теперь в голосе Лесовика была ярость. - Ты защищаешь хутор, в котором давно никого нет. Пустую скорлупу! Не даешь лесу взять свое…
- Хутор – не твоя вотчина! – взвился Митяй.
- Без людей – моя. Твои родичи давно это поняли и отступились. Вернулись в лес, из которого когда-то вышло и твое племя. Мы – не чужие друг другу. Не забывай. Теперь – твой черед вернуться в лес. Я долго ждал, пока ты образумишься. Не хотел давить. Но ты совсем ополоумел – вздумал возродить жилье! И ради кого! Она же бабочка-однодневка! Дачница! Улетит в свой город, и что тогда?! Ты об этом думал?
- Я уйду с ней. – Митяй сказал это тихо, но твердо. – Она сказала, что возьмет меня с собой.
- В город?! Да за каким ты ей там сдался?! Жизнь изменилась! Люди больше не верят ни в тебя, ни в меня! Здесь, в глуши это не имеет особого значения, а в городе ты зачахнешь! Она побалуется эк-зо-ти-кой, - слово явно было подслушано у туристов, - а потом ей НАДОЕСТ. Она вышвырнет тебя на помойку! Как старую детскую игрушку. – конец фразы прозвучал тихо и горько.
- Ты ничего не понимаешь. Мы любим друг друга. Она хочет жить вместе со мной.
- Чтооо?! Ты забыл кто ты и кто она? Домовой не может ЛЮБИТЬ человека! Служить ему, защищать, угождать, наказывать за нарушение запретов, пакостить по мелочи – да. Но не любить! – Лесовик задыхался от возмущения.
- Это не тебе решать. – Митяй стиснул кулаки на остатках плетня так, что побелели костяшки пальцев.
- Ты прав. Не мне. Это – Закон. Так должно быть. Если это откроется, ты понимаешь, чем рискуешь?! Одумайся!
- Я заплачу, – расправленные плечи, прямой взгляд.
- Ты что, ты что! – Лесовик заговорил жарко, быстро. – Я никому не скажу. Никто не узнает. Ты живи, как жил. Вот увидишь, она не вернется, пройдет время, сам ко мне в лес придешь. Чистым. Нужна Им жертва. Будет жертва, я все уладил. Тебя никто не тронет.
- Что ты сделал? Уладил?… Что с Таей?! Что ты с ней СДЕЛАЛ?!!!!
От крика Лесовика словно сдуло с пригорка. Он съежился, сжался в комок. Жердь под руками Митяя рассыпалась в труху. Бледный, почти восковой, он во все глаза смотрел на того, кого за годы одиночества почти перестал считать врагом.
- Что. Ты. С ней. Сделал?!
- Ничего! Она сама. Сама. Мне и делать ничего не надо было с этой дурехой, чтоб она провалилась.
- Что?!
- Провалилась. Возле малинника. Люди нарыли всякого безобразия, досками понакрывали. Лес уродовали, изверги. Топорами да пилами. По заслугам!
- Что ты несешь?! Где она?!
- Тебе все равно ни к чему. Тебе нет хода в лес, забыл? Ты – домовой! Хоть и сбрендивший! Тебя, дурака, от тебя самого спасать нужно! Потом спасибо скажешь! Ну, бывай. Через пару дней зайду. – Лесовик напоследок шутливо поклонился и отправился восвояси.
Митяй стоял и смотрел ему вслед. «Ему нет хода в лес. Ему нет хода…» - молотом отдавалось в висках. – «Если только…»
- Стой! – Лесовик и ухом не повел, все, что хотел он уже сказал.
Митяй прикрыл на минуту глаза, глубоко вздохнул и сделал шаг. Большего было не нужно.
- Ты что делаешь, ирод! –взвизгнул Лесовик, опрометью кидаясь назад. – Ты что творишь?!
- Я, Митяй-домовик, отрекаюсь от своей сути. – Слова пришли сами, казалось, все вокруг застыло, прислушиваясь. – По вине и расплата. Я отдаю себя в обмен на Таю. Я сказал.
Лесовик в ужасе закрыл лицо лапками. Порыв ветра прошелестел по траве до леса. И, казалось, сам воздух родил слова:
- Ты сказал, мы услышали. Быть по сему. Сроку тебе – до рассвета.
- До рассвета… - эхом повторил Митяй.
- До рассвета… - прошелестел разом ссутулившийся, сникший Лесовик, и добавил совсем тихо. – Что же мы натворили…
Митяй еще раз вздохнул, решительно дошагал до Лесовика, опустился на корточки и, глядя тому в глаза, попросил:
- Веди.
* * *
Из забытья Тайка вывели холодные комочки глины, посыпавшиеся на голову и за шиворот. Она подняла глаза и тихо охнула, увидев голову Митяя над краем ямы.
- Ты сможешь дотянуться и схватить мою руку – тихо спросил он.
- Д-да. – голос не слушался, - Но откуда ТЫ здесь? Как ты меня нашел?
- Я все тебе расскажу. Наверху – Митяй настойчиво протянул руку.
Тайка попыталась встать, со второй попытки ей это даже удалось. Придерживаясь одной рукой за стену, она встала на цыпочки, стараясь не нагружать больную ногу. Его пальцы были холодными. Девушка оттолкнулась от дна ямы здоровой ногой, ухватилась за Митяя двумя руками и через минуту уже была на свободе. Они обнялись и сидели так, не решаясь заговорить. Митяй отстранился первым.
- Обними меня руками за шею, я понесу тебя. Нам нужно спешить. Я все расскажу по дороге.
* * *
Они сидели на косогоре, ожидая рассвет. Тайка больше не плакала. Не могла. Она никогда раньше не чувствовала себя по-настоящему взрослой, а теперь ей казалось, что она стара, как мир. И никогда больше не сможет радоваться солнцу. Через пару минут, оно отберет у нее все, ради чего стоит жить.
Все уже было сказано. С уходом Митяя хутор прекратит свое существование. Лесовик протянул Митяю лапку, вздохнул, посмотрел Тае в глаза и тихо ушел, не прощаясь.
За пару минут до рассвета Митяй обнял Тайку, поцеловал и хрипло сказал:
- Мне пора. Прощай. Отвернись, я не хочу, чтобы ты видела…
- Митяй! - а ведь казалось, что плакать она больше не может.
- Пожалуйста. – парень прижал ее руку к своей щеке.
Она судорожно кивнула, отвернулась. На секунду пушистый зверь потерся о ее руку и тенью метнулся в лес, спеша уйти подальше.
- Я люблю тебя, как жениха желанного, - безнадежно прошептала она вслед.
* * *
Взошло солнце. Тайка сквозь слезы видела, как оседают, рушатся строения. Травы и кусты закрывают все, что осталось от человеческого жилья. Она вскинула на плечи рюкзак и тихо побрела к станции.
* * *
Она вышла на работу. Бабушка переехала к родителям, оставив внучке отдельную «хрущевку». Все решили, что у Тайки случился неудачный курортный роман. Она не разубеждала. Роман так роман. Все равно никто не поверит, расскажи она правду.
Соседки по площадке сначала удивлялись, что у ее двери каждый вечер появляется блюдечко с молоком, а кота она не заводит. Но поскольку Тайкины гости угощались аккуратно и запаха не оставляли, не возражали.
Лето кончилось. Мучившая город жара давно спала. Понемногу Тайка успокоилась. Подружки-продавщицы наперебой предлагали познакомить с «тааким молодым человеком». Она отшучивалась. Женечка обеспокоенно спрашивал все ли в порядке. Она благодарила. Да, все в норме. Нет, просто не выспалась. А по ночам она видела Митяя во сне. Бежала за ним по лесу и никак не могла догнать. Он, словно мара, все летел впереди. А когда она почти догоняла, котом исчезал в подлеске. Она плакала и просыпалась.
* * *
В парке был тихо и спокойно. Выходные она предпочитала проводить тут. Тайка сидела на склоне, смотрела на рыжие кроны, море из листьев, крыши и ни о чем не думала. Она любила этот уголок, поскольку сюда редко кто забредал. Одиночество. Ее это вполне утсраивало. На аллеях вечно кто-нибудь лезет знакомится, спрашивать: «пачэму такой красивый дэвушка адын сидит?»
Листья зашуршали предупреждающе. «Ну вот, теперь и сюда добрались. Нигде покоя нет!»
- Вы позволите? – вопрос прозвучал настолько интелигентно, что ее дежурная отповедь для нахалов никуда не годилась. Пришлось пожать плечами. Может, уйдет сам, раз она не ответила?
Нет, не ушел. Опустился на листья чуть сзади, не нарушая ее пространства. И на том спасибо.
Через минут пять Тайка не выдержала - любопытство не порок… Чуть скосив глаза, чтобы не оборачиваться полностью, она украдкой глянула на соседа. И застыла. Рокер. Черные джинсы и майка, волосы забраны в хвост, на запястьях - шипастые браслеты, в ухе – серьга. Но главное - лицо. Парень потрясающе был похож на Митяя. Один в один. Наваждение!
Тайка поспешно отвернулась, пряча навернувшиеся слезы. Похож. Ну и что, что похож! Митяя больше нет!… Это не он…
- Тай, так и будем молчать? – как она могла не узнать голос сразу?! – Ты мне не рада?
- Митяй?! Ты?
- Я.
- Но как?! Откуда?!
- Из лесу, вестимо. – шутливый тон портили глаза, настороженные, как у кота, когда она увидела его впервые. – Ну, ладно, рад был видеть. Я пойду, пожалуй…
Тайка бросилась к нему, замолотила кулаками в грудь. Она выкрикивала что-то бессвязно, про то что она его сейчас сама убьет, как он смел ее так пугать, где его носило столько времени. Митяй неожиданно сел на листья, да так, что Тайка не удержала равновесия и грохнулась на него. Он перекатился, навис над ней и хулигански лизнул в нос. Она просто задохнулась от возмущения и принялась бороться за право немедленно отомстить. Потом, насмеявшись, они лежали на листьях. И говорили, говорили, говорили. Оказалось, Митяй уже месяц как в городе. Работает кузнецом, живет в общежитии, заочно учится на историческом в Универе.
- И ты заставил меня столько волноваться?! Почему сразу не пришел? – Тайка обиженно села.
- Я не мог придти к тебе таким… пентюхом. Я учился. Мне многое нужно узнать о твоем мире… Я не хотел, чтобы ты меня стыдилась…
- Ты с ума сошел?! Я ведь люблю тебя! Таким, какой ты есть!
- И я тебя люблю. Но любовь без уважения быстро проходит. Я боялся стать тебе обузой в мире, которого не понимаю.
- Но как тебя взяли на работу, в университет без документов?! И как вообще ты выжил?!
- Забавный порядок вопросов… Давай я лучше наоборот отвечу. Хотя, по сути, на оба вопроса ответ один. Помнишь Лесовика? Он так казнился, из-за всего, что случилось, что просто не мог не помочь. А еще… - Митяй внимательно посмотрел ей в глаза. – Ты ведь сказала мне в след тогда, на косогоре, помнишь?
- Что люблю тебя, как жениха желанного?
- Да. Ты ведь это искренне сказала. А старые сказки не на пустом месте создавались. Лесовик убедил Их пересмотреть решение… Мне разрешили попробовать стать человеком. С испытательным сроком… Потом я тебя искал. Я ведь никогда раньше не покидал хутора… Это было непросто… Город. Тут все настолько другое…
- Мы теперь будем вместе, правда? Ты ведь останешься со мной, раз уж нашел? – Тайка с надеждой посмотрела на Митяя.
Тот улыбнулся:
- Если примешь. Только я ведь теперь не один. – Тайкино сердце глухо стукнуло. Ну да, целый месяц в городе… Разумеется…
- В доме должен жить хоть один кот, а поскольку я теперь профнепригоден… - он жестом фокусника достал из-за пазухи маленький дымчатый комочек шерсти.
- Ты с ума сошел! Мы же могли его раздавить! – Тайка мигом забыла про все свои жуткие подозрения.
- Ну, я же не все свои таланты при трансформации потерял –оскорбленно протянул Митяй, дурачась.
- Например, мебель чинить до сих пор могу, и вообще по хозяйству. - Интонация получилась совершенно Матроскинская.
- Не все таланты, говоришь, растерял? – Тайка хитро прищурилась. – Сейчас проверим!
Маленький котенок, сонно потянувшись и зевнув во всю розовую пасть, с недоумением смотрел на этих странных людей. Потом требовательно мяукнул: «Еще успеете нацеловаться - я, между прочим, голодный!»
© М., 2008.
Лето выдалось жарким. Каменные стены не успевали остыть за ночь, и даже самые прохладные предрассветные часы не приносили облегчения. Горожане, совершенно одуревшие от подобной погоды, при малейшей возможности старались вырваться на природу, отчаянно завидуя счастливчикам-отпускникам, которых ждало ласковое море, непокоренные горные вершины (и чтоб непременно со снегом!) или, на худой конец, дачные угодья с речушкой или озерцом с утками.
читать дальшеВ число везунчиков попала и Татьяна, или Тайка, как называли ее все более-менее близкие знакомые. Отпуск сулил приключения, а главное, освобождение, пусть временное, от душного пекла, асфальта, плывущего под ногами и мух, успешно состязавшихся в навязчивости с покупателями. И кому в такую жару охота пользоваться косметикой?! Но ведь приходят же. Если не покупают, то дурацкими вопросами мучают! Еще чуть-чуть и Тайка непоправимо сорвалась бы на очередной доставале-клиентке. Вмешался директор, которого девочки за глаза звали не иначе как Женечкой. Обслужив самолично разжужжавшуюся клиентку, он решительно отправил «ценную кадру» в недельный отпуск, добавив от щедрот своих пару отгулов и отеческий наказ подлатать нервишки на лоне природы.
Уже через сутки Тайка с большущим рюкзаком, одолженным по такому случаю у соседа, стояла на крохотной пригородной станции и пыталась справиться с большим листом непослушной бумаги, который норовил выгнуться самым диким образом. М-да, карта местности в руках женщины… Наконец, упрямое изделие родных полиграфистов развернулось по-человечески. Так… Если верить написанному, то путь отпускницы лежит на северо-запад от станции «Лопушки», т.е. нынешнего местоположения. Сверившись с компасом, она обнаружила, что курсу вполне соответствует нахоженная тропинка, которую брали в живописную рамку кусты ежевики. Тайка, довольно хмыкнув, убрала карту и компас на место, поправила рюкзак поудобней и решительно покинула потрескавшийся и поросший пыльной травой асфальт платформы.
* * *
Идею отправиться на розыски бабушкиной вотчины Тайке подсказал старый фотоальбом. Поездка на море обидно сорвалась в последний момент, и экспедиция по историческим местам показалась девушке достойной заменой. На обороте потертой карточки значилось: «Ведюки, март 1934г.» Как от многих довоенных фото, от снимка веяло какой-то особой торжественностью – словно, сознавая важность момента, избушки постарались расположиться особенно живописно, подтянуть заборы-сараюшки и улыбнуться окошками в резных наличниках. Бабушка так тепло вспоминала о своем ведюковском детстве, что Тайке захотелось непременно узнать, что же стало с уютным домиком, где оно прошло. В войну жителей эвакуировали, бабушка потеряла родных, ее мотало по всей стране, пока она не осела во Львове. Встретила деда, потом появилась на свет Тайкина мама. В Ведюки бабушка так и не вернулась.
Снабженная подробным описанием довоенной местности, добрыми напутствиями и запасом провизии Тайка чувствовала себя настоящим археологом. Впереди ждали великие открытия и тот самый здоровый отдых на лоне практически отечественной природы, предписанный шефом.
* * *
Тропинка провела отважную путешественницу через лесок и нырнула в поля. После прохлады и тени на Тайку дохнули жаром нагретые солнцем травы. Звенели насекомые, покачивались стебельки, кивали соцветия. Воздух был душист и душен. Тайка еще подумала, что дождик не помешал бы… Накликала! Правда, гроза пришла, когда на горизонте полоской замаячил лес. Небо потемнело, появился долгожданный, но пугающий ветер, сменилось освещение, придав некоторую нереальность оттенкам неба и земли, заворчал, разминаясь, гром. Упали первые, редкие и тяжелые капли. Застучали по дорожной пыли, Тайкиной голове, прикрытой легкомысленной панамкой с кармашком, по спине под рюкзак потекли первые ручейки. Вспомнив, что гроза на открытой местности опасна, девушка заспешила к лесу.
Природа, решив возместить недавнюю жару, разошлась не на шутку. Трещали и стонали деревья, по лицу и плечам били упругие струи воды, Тайка враз вымокла до нитки. Впрочем, мокрому дождь уже вроде как и не страшен… Утешив себя сим философским рассуждением, Тайка продолжила путь, понадеявшись только, что в добротном рюкзаке и целлофановых пакетах хоть что-то уцелеет сухим в этом катаклизме.
* * *
Когда она сбилась с дороги, Тайка так и не поняла. Видимо, приняв промоину на размокшем глинистом склоне за продолжение тропы. Какое-то время она еще пыталась продираться сквозь мокрые, хлесткие кусты, поскольку взобраться обратно наверх по осклизлому оврагу, и искать пропавшую тропу было абсолютно нереально. В пылу сражения с непогодой и растительностью среднерусской полосы она несколько раз больно и обидно шлепнулась, окончательно измазавшись и потеряв человеческий вид. Последнее падение было особенно неудачным, лодыжку словно обдало крутым кипятком, аж слезы на глаза навернулись. Попытка подняться вызвала гамму чувств, которые по старинному русскому обычаю вылились в жалостное: «Оой!». Приехали. Похоже, пережидать непогоду придется прямо здесь – моментально опухшая лодыжка упорно отказывалась держать.
«Сломала!» - толкнулась паническая мысль.
Попытка пошевелить пальцами успокоила, хоть и больно адски. Прогулке под дождем явно пришел конец. Тайка озабоченно огляделась в поисках хоть какого-то укрытия. Сидеть под дождем на голой земле – невелика радость. Справа, как по заказу, валялся лесной исполин, не выдержавший одной из минувших бурь, а может, просто груза лет. Под его корнями вполне можно было бы укрыться. Конечно, в обычных условиях она бы в жизни в эту яму не полезла, но, во-первых, Тайка уже была перемазана с головы до ног, во-вторых, других укрытий поблизости не наблюдалось. Закусив губу и морщась при каждом шаге, она доковыляла до намеченного убежища. Под корнями поверженного дерева было вполне сухо и как раз хватило места и ей, и ее поклаже. Пристроив рюкзак под спину, она покорилась судьбе.
* * *
Все когда-нибудь кончается. Отстучали по листьям последние капли, очистилось небо, и солнечные лучи расцветили маленькими радугами лес. Каждая капля, словно соперничая с подругами, сверкала как маленькая драгоценность, а паутина, натянутая трудолюбивым хозяином меж двух травинок, превратилась в настоящий шедевр ювелирного искусства. А запахи! Потихоньку просыхающая земля, омытая зелень, мокрое дерево.
Тая решила, что пора выбираться на волю. Не век же тут сидеть. Обмотав ногу эластиком, она потихоньку выползла наружу. Огляделась. Вроде бы там, слева, виден какой-то просвет. В ее положении - самое то. Подобрав более-менее ровную палку, которую можно было приспособить как дополнительную опору, девушка деловито заковыляла в намеченном направлении. Просвет не обманул – деревья и правда понемногу отступали. Вскоре Тая уже стояла на опушке, опираясь на свою импровизированную трость, и обозревала окрестности. Вид был хорош. Внизу, под косогором, протекала речушка, и стояло несколько дворов. Избы, хозяйственные постройки, все серое от времени, покосившееся и, похоже, заброшенное. Часть строений сгорела, но так давно, что на пепелищах вовсю росла зелень. Только почерневшие костяки труб напоминали о пожаре. За рекой – поля и лес, для разнообразия – сосновый.
На ум пришло старое словечко – хутор – так, кажется, называли несколько отдельно стоящих изб, не претендующих на громкое звание деревни…
Солнце понемногу садилось. Пора было подумать о ночлеге. Тут, на косогоре, палатку разбивать не стоило – до воды далеко. Значит, надо искать спуск и идти к реке. А по пути можно и на хутор завернуть – время до темноты еще есть. Помаявшись немного, Тайка все-таки спустилась без потерь и потихоньку побрела к избам.
Жалкое зрелище, запустение и хаос. А ведь когда-то тут жили люди. Надо будет бабушку по приезде расспросить. Может, она помнит, кто тут жил. От намеченного маршрута Тайка навряд ли сильно отклонилась. Так что завтра-послезавтра, как подживет нога, можно будет продолжить путь.
Невольно подумалось, может, и от бабушкиных Ведюков одни головешки остались? Многие деревеньки так и не оправились, заглохли и заросли лесом. Столько народу ведь полегло. И во время войны, и позже, от голода. Потом молодежь в города подалась. И выходит, что в большом когда-то селе доживают свой век два деда да пяток бабушек, не желающих сниматься с обжитых мест. А некоторым селеньям повезло – получили вторую молодость как дачные поселки, и пусть сезонно, но оживают детскими голосами, лаем собак и неспешными беседами соседей в летних сумерках.
Погрузившись в размышления, Тайка и не заметила, как прошла через хутор. Опомнилась уже на дальней околице. Последний дом, несколько на отшибе от остальных, заинтересовал ее. По прихоти судьбы ему досталось меньше других. Нет, и тут были следы запустения, но в целом дом не производил тягостного впечатления. Даже несколько стекол уцелело, и дом выглядел приветливей своих соседей, пустыми глазницами уныло смотрящих ей вслед. И крыша была практически цела. Хм, если внутри не сыро и не загажено, то, может, имеет смысл переночевать внутри? Палатка у Тайки, конечно, была, одолженная все тем же соседом. Но она явно была сыровата после ливня, так что стоило проверить альтернативные варианты ночлега. Тая решительно свернула в калитку. Собственно, сама дверца лежала рядом, в бурьяне, а во влажном после дождя дереве проема торчали, как пеньки зубов, ржавые петли.
Двор зарос травой. На крыльце и крыше сарая тоже наблюдалась растительность. За домом виднелся кусок запущенного сада и, вероятно, огорода, но от грядок мало что осталось. На двери покосившейся будки туалета кокетливо темнело сердечко окошка.
Поднявшись по скрипучим, рассохшимся ступенькам крыльца, Тая робко толкнула низкую дверь. Она видела, что когда-то вход был заколочен, но сейчас доски валялись на полу, и замка на двери тоже не наблюдалось. Дверь неохотно подалась и застряла. Девушка налегла сильнее, и, скрипнув недовольно, дверь уступила напору. В сенях было темновато, но терпимо. Тая переступила порог. Осторожно ставя ноги, добралась до внутренних дверей, гадая, не вернуться ли к оставленному на дворе рюкзаку за фонариком. Но в горнице, язык не поворачивался назвать ее комнатой, оказалось достаточно светло. Окошки, конечно, не мешало бы помыть, но те, в которых не было стекол, давали достаточно света. Да и через крышу пробивались солнечные лучи.
Дом был невелик, всего на одну горницу, она же кухня. Напротив двери, в правом углу – настоящая русская печка, в центре помещения – стол и лавки, справа у окна – что-то вроде кровати, рядом - здоровенный пыльный сундук с ржавой оковкой. Вот и вся обстановка. Тая невольно склонилась, проходя в низкий дверной проем. И тихо сказала, подражая героям любимых книг:
- Здрава будь, государыня печка! Пусти странницу на ночлег!
На полу – сор, на печи, столе, лавках – слой пыли. Но затхлого, нежилого запаха почему-то не было. Казалось, хозяева уехали ненадолго и наведут порядок по возвращении. Тая решила, что ночевать будет здесь. Под защитой стен будет теплее, чем на вольном воздухе, да и крыша над головой не лишняя. И вообще, этот дом чем-то ей понравился. Захотелось уважить его и побыть гостьей, пусть на одну ночь.
Девушка занесла в дом рюкзак, поставила в углу горницы. Удрученно поболтала остатки воды во фляжке. Не густо. Придется сползать за водой, а то на вечер не хватит. Да и для минимальной уборки вода тоже нужна. Отцепила котелок и отправилась к речке. Если на хуторе и был колодец, она его пока не обнаружила. В сенях чуть не споткнулась о ведро. Чуть ржавое, оно на вид было целым. Странно, что не заметила его раньше… Впрочем, в полутемных сенях можно что угодно не заметить, когда заходишь с яркого света. Пожав плечами, Тая пошла к выходу. Отметив про себя, что ржавчину можно попытаться оттереть песочком, а если она тут задержится, лишняя емкость не помешает.
Набрав водички, она заспешила к дому. Вечер не бесконечен, хотелось управиться до того, как окончательно стемнеет. Соорудив из веток веник, прошлась по полу, смела пыль со стола и лавок. Найденные на кровати тряпки пошли в дело. Когда на лавках можно было без опаски сидеть, а на столе раскладывать продукты, Тайка решила, что на сегодня довольно. Постелила на кровать спальник, села полюбоваться на свою работу, и, удивилась. За какой-то час она, по меркам человека с поврежденной ногой провернула немыслимый фронт работ по уборке. Хотя, нога вроде болит меньше, чем раньше. Чудеса да и только.
Вышла на двор. Есть пока не хотелось. Тайка потихоньку побрела к реке. Устроившись на остатках мостков, с которых она брала воду, девушка любовалась тихим закатом. В реке играла рыба, то тут, то там расходились по воде широкие круги. Потянуло сыростью. Зудели комары, подбираясь к подаренному судьбой ужину. Тая их разочаровала – прихлопнув парочку, поднялась и потопала обратно.
В рюкзаке нашлась свечка, но пока девушка с удовольствием сумерничала на крылечке и подкреплялась бабушкиными пирожками. Возиться с готовкой после столь насыщенного событиями дня не хотелось.
* * *
Откуда он взялся, Тайка не заметила. Вздрогнула только, когда к крыльцу метнулась какая-то серая тень. Кот! Фу, напугал! Обычной, «дворовой» или «мусорной» окраски – серый с темными полосами, в меру пушистый. Откуда он здесь? Дикий? Приблудился с дач где-нибудь поблизости? Нет, дикий не подошел бы так близко. Кот, осторожничая, поднялся на крылечко, остановился ниже на пару ступенек и сел, принюхиваясь.
- Привет, – котов Тайка всегда любила. – Ты чей будешь? Голодный?
Кот понюхал протянутые пальцы, позволил себя погладить и негромко мяукнул. Согласился, наверное. Пирожки были с ливером. Тая предложила новому знакомому снять пробу. Тот вежливо убрал подношение, облизнулся, и, преодолев последнюю ступеньку, потерся головой о Тайкино бедро. Поблагодарил. В ответ был почесан за ушком. Теперь, когда с приличиями было покончено, мышатник вполне по-хозяйски забрался девушке на колени, со знанием дела потоптался, устраиваясь поудобнее, и «включил холодильник». Урчание, довольное, басовитое, рождалось где-то в горле и заставляло слегка вибрировать Тайкину руку, почесывающую охотно подставляемые места. Взаимопонимание было достигнуто. Они еще какое-то время сидели так, наслаждаясь вечерним концертом цикад и разглядывая звездное небо. Потом Тайка решила, что пора и честь знать. День был суматошным, и ей не помешало бы хорошенько выспаться. Осторожно ссадив кота, она собрала в кулек остатки ужина и пошла в дом. Кот оглядел двор и нырнул в неполностью прикрытую дверь. Оказавшись в доме, он не проявил свойственного многим котам нахальства: прежде, чем вспрыгнуть на кровать и устроиться пушистой грелкой под боком у хозяйки, вопросительно мяукнул. И лишь дождавшись приглашения, присоединился к Тайке. Уже проваливаясь в сон. Девушка почувствовала, как пушистое тепло перебралось к больной лодыжке и принялось заботливо замурлыкивать боль.
* * *
Пробуждение было удивительно приятным. Давно уже Тайка не высыпалась так полно. Когда, проснувшись, хочется идти двигать горы или еще чего-нибудь полезное сделать. Кота не было. Но укрытая спальником лодыжка еще хранила ощущение его тепла. Девушка осторожно ее ощупала. Опухоль заметно спала, хотя о дальних переходах думать пока явно рановато. Тая с удовольствием потянулась, довольно зажмурившись и чувствуя, как тянется-оживает каждый мускул, и решила еще минуточку, только минуточку, поваляться. В доме уютно пахло деревом, полевыми травами. Странно, вчерашняя уборка была скорее косметической, но в утреннем свете горница казалась жилой. На печке не осталось ни следа пыли и паутины, стол, едва протертый вчера, словно кто-то отскоблил. В довершение картины на окне стоял букет полевых цветов в старой щербатой кружке без ручки. Тая зажмурилась, потом приоткрыла один глаз. Букет по-прежнему стоял на подоконнике. И его происхождение было совершенно неясным. Она вчера точно никаких гербариев не собирала – не до того как-то было. Кот, в благодарность за ужин, старательно ставящий цветы в кружку, был, мягко говоря, несколько бредовой идеей. Другие идеи в голову не приходили.
- Проснулась?
Тайка от неожиданности подпрыгнула на кровати и развернулась к двери, искренне радуясь, что вчера заснула не раздеваясь. У двери, скрестив на груди руки и насмешливо улыбаясь, стоял парень, на вид чуть старше Тайки. Потертые, выцветшие почти до белизны джинсы, не первой молодости клетчатая «ковбойка» завязана узлом на животе, волосы до плеч, слегка лохматые со сна. Симпатичный. И стоит с самым что ни на есть хозяйским видом. Как медведь в сказке: «Кто спал на моей кровати и помял ее?!». Ну да, помяла. Да еще и вещички хозяйские повыкидывала – на кровати до уборки валялась какая-то ветошь. Тайка совершенно растерялась: надо срочно как-то объяснить хозяину, что она не вор, проникший со взломом в чужой дом.
- Да, спасибо! – проговорила она вежливо и тут же затараторила – Извините, я не знала, что вы тут живете, что у дома есть хозяин, было не заперто…
Похоже, парень опешил от такого напора незваной гостьи и смутился. Хотя его же право: хочет - запирает дом, хочет – нет…
- Я уже ухожу, извините, так глупо получилось!
Тайка быстренько выпуталась из спальника и смело спустила ноги на пол.
- О-оой! – лодыжка, про которую Тайка с перепугу забыла, явно не ожидала с Тайкиной стороны такой резвости.
- Аккуратнее! – парень метнулся к кровати и успел подхватить «пизанскую башню» и участливо поинтересовался. – Что с ногой? Подвернула?
- Угу, – у Тайки аж слезы выступили. – Вчера, во время грозы в лесу грохнулась…
- Можно, я посмотрю?
Не дожидаясь согласия, парень аккуратно снял носок и нахмурился. Нога опять быстро опухала.
- М-да. Тебе бы дать ноге покой денька на два. И мазь не помешает – вывих штука неприятная. – Он поднял глаза на Тайку, серые, с рыжими крапинками. И волосы у него какие-то сероватые, словно рано поседевшие.
- У меня в рюкзаке есть аптечка. Там была какая-то мазь от ушибов и растяжений…
Парень проследил за Тайкиным взглядом, кивнул и принес рюкзак. Мазь в аптечке и правда нашлась. Пока девушка осторожно натирала лодыжку и перематывала ее наново эластиком, парень поинтересовался, куда она собиралась идти. Услышав про Ведюки, он тихонько присвистнул и разъяснил неудачливой путешественнице, что ее «немного сбилась с дороги» составляет без малого 15 км лесом. Что деревенька, как и предполагала Тая, заглохла и нет никакого резону идти туда немедленно.
- Может, ты переждешь, пока нога придет в норму здесь, у меня? Места хватит… - парень с какой-то странной надеждой посмотрел ей в глаза.
Тайка даже смутилась от такого предложения. С незнакомым парнем, в одном доме… С другой стороны – куда в таком виде идти?
- Неудобно тебя стеснять… Да и незнакомы мы… - отказ прозвучал как-то неубедительно.
- Митяй. – парень протянул ей руку – И я уже говорил, что ты меня нисколько не стеснишь.
- Тая, – улыбка вышла неуверенной, застенчивой.
Все-таки, Тайка не совсем была уверена в пристойности ситуации. Хотя искренняя улыбка хозяина обезоруживала. Но все-таки… Придумать еще аргументы она не успела.
- Завтракать хочешь? – Митяй направился к печке и деловито загремел посудой. – Могу предложить картошку. Вареную. Вот только с чем? Я собирался за припасами сегодня сходить.
- У меня полон рюкзак провизии. Должна же я чем-то отплатить тебе за постой!
Митяй просиял и отправился готовить завтрак, заявив Тайке, что у нее – практически постельный режим.
* * *
Два дня пролетели незаметно. Митяй возился по хозяйству. Присутствие гостьи явно вдохновило его на трудовые подвиги. Во дворе и в доме все меньше оставалось поломанных и неисправных вещей. Окна он вставил, подправил забор и калитку. На грядках после прополки нашлись кой-какие овощи. Тайке утруждать ногу парень строго запретил, и она с боем отвоевывала право хоть чем-то быть полезной.
Ей хотелось узнать побольше о Митяе. Но она боялась показаться назойливой, а хозяин дома словно решил поиграть в «Мистера Икс»: на все ее осторожные расспросы он отшучивался или элегантно уходил от ответа. Все, что удалось узнать – он здешний уроженец, семьи у него нет, лето он собирается провести здесь, на хуторе. В еде неприхотлив, в быту полезен. Вот и все. Зато он с удовольствием слушал Тайкины рассказы о работе в магазине, о семье и друзьях, просмотренных фильмах и прочитанных книгах.
Тайка поинтересовалась у Митяя про кота. Тот пожал плечами и сказал, что кот приходит время от времени. Где живет – неизвестно. Кличку он ему не придумывал и на независимость не покушается. Тая спросила разрешения выставить коту блюдечко у дверей. Придет – поест. Митяй как-то странно глянул на нее, но возражать не стал. Угощение каждый раз оказывалось съеденным. А когда Митяй отлучился за продуктами, кот навестил Тайку и провел с ней почти весь день. Правда, перед возвращением хозяина опять куда-то пропал. Митяй в ответ на Тайкину жалобу на исчезновение кота посмеялся и заявил, что они – старые знакомые и не раз еще свидятся.
* * *
Как-то само собой получилось, что когда нога поджила, Тайка загостилась у Митяя. Купалась, загорала, справедливо рассудив, что в Ведюки она до окончания отпуска еще успеет. Предлагала Митяю пройтись туда вместе, но тот отговорился делами по хозяйству. Мол, как только доделает - всенепременно, а сейчас – никак. Тая не настаивала. Зато купаться они ходили вместе. Плавал Митяй здорово, девушку аж завидки брали. И вообще, было в нем что-то такое… Тайка поймала себя на том, что, совершенно недопустимым образом рассматривает парня. Хорошо хоть, что он вроде не заметил повышенного внимания к своей особе. Потом они валялись на нагретых солнцем мостках, обновленных Митяем под шумок всеобщей реконструкции и ремонта. Болтали, молчали, смеялись. С ним было здорово молчать. И собеседник он интересный. Умный, ироничный. В отличие от знакомых Тайке парней, умеет слушать не только себя. Это было здорово. А еще он столько всего знал про историю этого края, и про лесных обитателей рассказывал такие забавные истории. Тайка невольно вспомнила любимые с детства книги Бианки и Даррелла. Митяй хохотал до слез над историей с переноской капибары. Тайка в порыве воодушевления пообещала, что обязательно даст ему почитать. На секунду ей показалось, что он как-то по-особенному на нее посмотрел. Но, возможно, это просто тень от облака так легла…
* * *
Солнце, по сложившейся традиции, провожали на крыльце. С уютных ступенек открывался замечательный вид на речку. С косогора правда вид был еще лучше, но Тайка так и не уговорила Митяя туда слазить – он уверял, что видел закат оттуда кучу раз. А сейчас не имеет ни малейшего желания лезть в гору, а потом по темноте тащиться обратно к дому. И вообще, блажь все это. При желании он мог быть жутким занудой…
Они сидели рядышком и молчали. Вечер был славным, и портить его трескотней совершенно не хотелось. Правда, было у Тайки ощущение, что ее сосед по крыльцу и сумеркам чем-то озабочен. Но лезть с расспросами она не стала. Захочет – сам расскажет. В конце концов, они всего пару дней знакомы. Кто она такая, чтоб лезть в душу к полузнакомому человеку…
Солнышко село. На хутор опускалась ночь, небо приобрело фиолетовую, благородную глубину. Робко, по одной, проступили огоньки звезд. Казалось, небо, густо усеянное россыпью драгоценных камней, совсем низко. «Вызвездило» - в таких случаях говорила Тайкина мама. Над крышами тоненьким серпиком повис молоденький совсем месяц. Было что-то особенное в нежном шелесте жасминовых кустов у крыльца, в пении цикад, в аромате летней ночи…
Митяй осторожно положил руку на плечи еще больше притихшей Тайки и негромко, чуть хрипло спросил:
- Можно тебя поцеловать? – и, казалось, сам испугался собственной смелости – рука, тепло обнявшая Тайкины плечи, чуть вздрогнула, напряглась.
У нее вдруг пропал голос, удивляясь самой себе, она только и смогла тихонько, еле заметно, кивнуть. Митяй медленно, давая ей время передумать и отстраниться, наклонился, отвел прядку с лица и мягко коснулся ее губ. Голова закружилась. Тайка неловко ткнулась головой ему в грудь, а он лишь крепче прижал ее к себе. Как колотится его сердце, так близко от ее сердца. И это так удивительно, сладко и почти больно. Этот поцелуй не был для Тайки первым. Но все, что было раньше, было не так. Не правильно. А правильно вот здесь. Сейчас. Под этими звездами. С ним.
- Я напугал тебя? – голос звучал глухо, встревожено, и как-то... Что-то было в нем, что-то заставило Тайку поднять голову и посмотреть ему в лицо.
С Митяем что-то происходило. Он нервно кусал губы, словно хотел сказать что-то и не решался. Девушка покачала головой, нехорошее предчувствие охватило ее. Вот сейчас он скажет, что ошибся, что сожалеет… Мы такое уже проходили!
- Мне нужно сказать тебе…
- Да… - ее голос прозвучал тихо и обреченно.
- Тай, я совсем не то, чем кажусь…Я…
- Ты передумал, я тебе не нравлюсь и … – отрывисто, жестко. Только бы не расплакаться!
- Нет, Тай! Ты не поняла! – он взял ее руки в свои, согревая и удерживая, – Я люблю тебя. Правда. И это навсегда. Я иначе не умею… Но ты должна знать… я… не… человек.
- Очень остроумный способ отказать девушке! – Тая вырвала руку, она едва сдерживалась – от злости хотелось швырнуть что-то об стену или бежать без оглядки. Он над ней издевается! Зачем она вообще осталась в этом доме?!
- Я правда не человек! Я – домовой. Понимаешь?! Не человек! – на последней фразе он невольно повысил голос.
Тайка сидела оглушенная мечущимися мыслями, ничего не соображая. Все было так замечательно…Было. Может, он – псих?! Да нет, до сих пор казался вполне вменяемым. А может, у него юмор такой странный?
- Не человек?.. Но как такое может быть?! У тебя две руки, две ноги… Ты обнимал меня… Я слышала, как бьется твое сердце… Ты меня разыгрываешь! – она выдавила из себя фальшивую улыбку.
Митяй перевел дух. Ну как ей объяснить, если он сам до конца не понимает случившегося? Он снова конулся ее руки, осторожно сжал.
- Я действительно домовой… Люди ушли… Я впал в спячку… Ты пришла – я проснулся.
Он понемногу успокаивался, дыхание стало ровнее, речь – более связной. Он крепко сжимал руку Таи в своих, словно боялся, что она сейчас вскочит и безвозвратно исчезнет в летней ночи.
- Я так хотел быть полезным людям. Тебе. В этом – вся моя жизнь. Я, прости, радовался, что есть причина задержать тебя, уговорить остаться хоть на пару дней. Я не мог больше один! Домовой без дома мертв, а без хозяина - не жив. А потом… Я видел тебя каждый день, говорил с тобой. Я не хотел тебя отпускать. Я... полюбил тебя, – в его голосе появились виноватые интонации, глаза чуть увлажнились – Я не знал, что такое возможно… Но у меня получилось… Я не знаю, что со мной будет, когда ты уйдешь… Твой отпуск заканчивается и должна будешь вернуться…
- У меня… у нас еще два дня – Тайка нежно провела рукой по щеке Митяя, - а потом мы что-нибудь обязательно придумаем. Ты ведь можешь поехать со мной…
Сказала – и сама испугалась: между мужским «люблю» и «жить вместе» иногда – пропасть, через которую не так легко перейти.
- С тобой? В город? – в его голосе смешались недоверие и надежда, - ты хочешь, чтобы мы были вместе?
- Да.
- Ты… любишь меня? Или это просто жалость? Я не…
- Ш-ш-ш, - она ласково зажала ему рот ладошкой, - Люблю. Конечно, люблю.
Митяй на секунду задохнулся от счастья. А потом, подхватив Тайку на руки, со смехом закружил по крыльцу. Поставил на ноги, обнял и замер, зарывшись лицом в ее короткие каштановые волосы. Отстранил, вглядываясь в ее лицо, словно искал ответ на какой-то вопрос. Снова поцеловал, уже увереннее, жарче. Она ответила. И они, обнявшись, ушли в дом.
Из-под крыльца выбрался небольшой колючий комок. Негромко фыркнув, ёжик неторопливо потрусил к лесу.
* * *
Положив голову ему на грудь, Тая, перебирая пальцами прядь светло-пепельных седоватых волос, неожиданно спросила:
- Котик, а ты чей?
- Твой. Навсегда твой.
Он пристально посмотрел в ее насмешливые глаза, высвободился и, спрыгнув котом с кровати, гордо уселся умываться в лунном свете.
- Вернись! Пожалуйста! – в ее голосе был испуг и мольба.
Он сел рядом, нежно коснулся Тайкиной щеки, легонько щелкнул по носу.
- Ты мне так до конца и не поверила? - Тайка кивнула. – Теперь веришь?
Снова кивок, и руки, обвившиеся вокруг шеи, и нежный, зовущий поцелуй, и чудесное беспамятство, одно на двоих.
* * *
Перед отъездом Тая решила все-таки добраться до Ведюков. А то стыдно бабушке сказать - была совсем рядом и не дошла. Долго спорила с Митяем, тот не хотел расставаться даже на час.
- Ну что ты как маленький! Я быстро, ты и соскучиться не успеешь!
- Успею, – уверенность в его голосе была безнадежной. – Мне неспокойно. Может, ты б не ходила? Там все давно лесом заросло.
- Собственник! Я же туда и обратно! Как хоббит.
Митяй удивленно поднял брови. Тайка пообещала рассказать про хоббитов и остальных толкиеновских персонажей, как только вернется. Митяй неохотно сдался.
- Я буду ждать, - он еще раз поцеловал ее и отступил на шаг.
Тайка взъерошила на прощанье его волосы и решительно отправилась к лесу, пока они оба не передумали. С косогора она задорно помахала ему рукой, он ответил и медленно побрел к крыльцу, опустив плечи.
* * *
До Ведюков Тая не дошла. Сначала все было хорошо: день не жаркий, шла она довольно быстро, с дороги ни разу не сбилась. А потом везенье разом кончилось. Увидев неподалеку малинник, полный спелых ягод, девушка сошла с тропы. Малина таяла во рту. Спелая, полная сока и солнца. Тая сняла котомку, чтоб не мешала. Обошла куст. И провалилась. Не то землянка, не то старый окоп… Стены – выше ее роста, зацепиться не за что. Одним словом – ловушка. Прогнившие доски, служившие крышей, покрывал слой дерна и палых листьев. Пока не наступила – не заметишь. Паденье было недолгим, но болезненным. Нога. Опять та же лодыжка. Встать – невозможно. Тайка аж заплакала от бессильной злости. Ну почему так! Всего-то – встать и вылезти, но если даже стоять на ногах не получается…
- Помогите! – ее голос из-под земли прозвучал слабо и глухо. Да и слушать было особо некому. Что-то пушистое скользнуло к краю ямы, на мгновенье задержавшись у края, и ушло обратно в подлесок.
* * *
Через пару часов она охрипла. От мысли, что она может тут застрять окончательно, ее бросало в дрожь. Митяй так близко – всего-то час пути. Так далеко – он не может покинуть хутор. Остатки забора под косогором – его предел, переступить который он не в силах. «Что он подумает?! Что с ним будет, когда он поймет, что она не вернется?! Как глупо! Господи, как глупо, пропасть вот так!»
Она раз за разом пыталась выбраться. В кровь изодрала пальцы об глину, пытаясь удержаться. Но ни подпрыгнуть, чтобы уцепиться за край, ни выцарапать выемки-ступеньки не смогла. Если бы у нее было хоть что-то, чем можно было копать. Но, увы – ни ветки, ни корешка в яме не нашлось. А у нее не было ничего, что можно было бы приспособить для этой цели. В конце концов, Тайка села, обхватив руками колени, и замерла.
* * *
Митяй не находил себе места. Все валилось из рук. Он то и дело поглядывал на косогор, не появилась ли Тайка. Ее не было. Когда стало ясно, что она задерживается, он забеспокоился. Подошел к забору. Положил на него руки, стиснул пальцы. Граница. Дальше ему хода нет. Дальше - владения Лесовика. Лесовику нет ходу к жилью, а ему, Митяю в лес. Он всегда считал, что это - справедливо. До сегодняшнего дня. В голове толкались мысли, беспокойные как муравьи: «Где же она? Может, случилось что? Эта городская девочка недооценивает лес. Внешне такой мирный и живописный, он может быть коварным. Очень коварным. Недаром домовые защищают дом от лесной нечисти. Когда люди с хутора ушли, его собратья постепенно одичали, ушли в лес. Он остался. Он был молод, полон надежд, что когда-нибудь люди вернутся домой. Он дождался. Пришла Она. Его чудо, его мечта. Его женщина. Такая непонятная, удивительная, чудесная. С ее непривычно короткой стрижкой, с ее ореховыми глазами, с ее смехом. Оживила снулый пустой дом. Вдохнула в него жизнь и любовь. А теперь ее нет. Он опять один. Может, она ушла от него? Он сделал что-то не так, и она ушла?! Нет, невозможно! Он никогда бы ее не обидел! И, кроме того, все ее вещи тут. Она ничего с собой не взяла, ведь так? Она сказала «туда и обратно». Где же она?! Уже темнеет!»
* * *
Из леса выкатился пушистый серый комок. Подобрался к самой границе, фыркнул, привлекая внимание Митяя.
- Лесовик! Давненько ты не заглядывал!
- Да ты ж вроде занят был. Чего мне мешаться. – Лесовик чинно уселся на давно облюбованный горбик.
- Что нового слышно? – в вопрос против воли закрались тревожные нотки
- Да так. Смотря, о чем спрашиваешь. – домовому почудилась насмешка в голосе старого противника.
- У меня… На хуторе гостила девушка. Она пошла с утра в Ведюки и не вернулась. Может, ты ее встретил? Или из твоих кто?
- Лес мой. Может и встретил. – Лесовик нахмурился. – Мало ли, кто по лесу ходит.
- Так видел ты ее?!
- Не бушуй. – Лесовик говорил тихо, неторопливо и веско роняя слова. – Я с тобой поговорить пришел. Будешь орать и дергаться – уйду.
- Извини. Сердце не на месте. Она давно должна была вернуться….
- Сердце… Ты, что совсем сбрендил?! Какое-такое сердце?! Она тебе не хозяйка! - теперь в голосе Лесовика была ярость. - Ты защищаешь хутор, в котором давно никого нет. Пустую скорлупу! Не даешь лесу взять свое…
- Хутор – не твоя вотчина! – взвился Митяй.
- Без людей – моя. Твои родичи давно это поняли и отступились. Вернулись в лес, из которого когда-то вышло и твое племя. Мы – не чужие друг другу. Не забывай. Теперь – твой черед вернуться в лес. Я долго ждал, пока ты образумишься. Не хотел давить. Но ты совсем ополоумел – вздумал возродить жилье! И ради кого! Она же бабочка-однодневка! Дачница! Улетит в свой город, и что тогда?! Ты об этом думал?
- Я уйду с ней. – Митяй сказал это тихо, но твердо. – Она сказала, что возьмет меня с собой.
- В город?! Да за каким ты ей там сдался?! Жизнь изменилась! Люди больше не верят ни в тебя, ни в меня! Здесь, в глуши это не имеет особого значения, а в городе ты зачахнешь! Она побалуется эк-зо-ти-кой, - слово явно было подслушано у туристов, - а потом ей НАДОЕСТ. Она вышвырнет тебя на помойку! Как старую детскую игрушку. – конец фразы прозвучал тихо и горько.
- Ты ничего не понимаешь. Мы любим друг друга. Она хочет жить вместе со мной.
- Чтооо?! Ты забыл кто ты и кто она? Домовой не может ЛЮБИТЬ человека! Служить ему, защищать, угождать, наказывать за нарушение запретов, пакостить по мелочи – да. Но не любить! – Лесовик задыхался от возмущения.
- Это не тебе решать. – Митяй стиснул кулаки на остатках плетня так, что побелели костяшки пальцев.
- Ты прав. Не мне. Это – Закон. Так должно быть. Если это откроется, ты понимаешь, чем рискуешь?! Одумайся!
- Я заплачу, – расправленные плечи, прямой взгляд.
- Ты что, ты что! – Лесовик заговорил жарко, быстро. – Я никому не скажу. Никто не узнает. Ты живи, как жил. Вот увидишь, она не вернется, пройдет время, сам ко мне в лес придешь. Чистым. Нужна Им жертва. Будет жертва, я все уладил. Тебя никто не тронет.
- Что ты сделал? Уладил?… Что с Таей?! Что ты с ней СДЕЛАЛ?!!!!
От крика Лесовика словно сдуло с пригорка. Он съежился, сжался в комок. Жердь под руками Митяя рассыпалась в труху. Бледный, почти восковой, он во все глаза смотрел на того, кого за годы одиночества почти перестал считать врагом.
- Что. Ты. С ней. Сделал?!
- Ничего! Она сама. Сама. Мне и делать ничего не надо было с этой дурехой, чтоб она провалилась.
- Что?!
- Провалилась. Возле малинника. Люди нарыли всякого безобразия, досками понакрывали. Лес уродовали, изверги. Топорами да пилами. По заслугам!
- Что ты несешь?! Где она?!
- Тебе все равно ни к чему. Тебе нет хода в лес, забыл? Ты – домовой! Хоть и сбрендивший! Тебя, дурака, от тебя самого спасать нужно! Потом спасибо скажешь! Ну, бывай. Через пару дней зайду. – Лесовик напоследок шутливо поклонился и отправился восвояси.
Митяй стоял и смотрел ему вслед. «Ему нет хода в лес. Ему нет хода…» - молотом отдавалось в висках. – «Если только…»
- Стой! – Лесовик и ухом не повел, все, что хотел он уже сказал.
Митяй прикрыл на минуту глаза, глубоко вздохнул и сделал шаг. Большего было не нужно.
- Ты что делаешь, ирод! –взвизгнул Лесовик, опрометью кидаясь назад. – Ты что творишь?!
- Я, Митяй-домовик, отрекаюсь от своей сути. – Слова пришли сами, казалось, все вокруг застыло, прислушиваясь. – По вине и расплата. Я отдаю себя в обмен на Таю. Я сказал.
Лесовик в ужасе закрыл лицо лапками. Порыв ветра прошелестел по траве до леса. И, казалось, сам воздух родил слова:
- Ты сказал, мы услышали. Быть по сему. Сроку тебе – до рассвета.
- До рассвета… - эхом повторил Митяй.
- До рассвета… - прошелестел разом ссутулившийся, сникший Лесовик, и добавил совсем тихо. – Что же мы натворили…
Митяй еще раз вздохнул, решительно дошагал до Лесовика, опустился на корточки и, глядя тому в глаза, попросил:
- Веди.
* * *
Из забытья Тайка вывели холодные комочки глины, посыпавшиеся на голову и за шиворот. Она подняла глаза и тихо охнула, увидев голову Митяя над краем ямы.
- Ты сможешь дотянуться и схватить мою руку – тихо спросил он.
- Д-да. – голос не слушался, - Но откуда ТЫ здесь? Как ты меня нашел?
- Я все тебе расскажу. Наверху – Митяй настойчиво протянул руку.
Тайка попыталась встать, со второй попытки ей это даже удалось. Придерживаясь одной рукой за стену, она встала на цыпочки, стараясь не нагружать больную ногу. Его пальцы были холодными. Девушка оттолкнулась от дна ямы здоровой ногой, ухватилась за Митяя двумя руками и через минуту уже была на свободе. Они обнялись и сидели так, не решаясь заговорить. Митяй отстранился первым.
- Обними меня руками за шею, я понесу тебя. Нам нужно спешить. Я все расскажу по дороге.
* * *
Они сидели на косогоре, ожидая рассвет. Тайка больше не плакала. Не могла. Она никогда раньше не чувствовала себя по-настоящему взрослой, а теперь ей казалось, что она стара, как мир. И никогда больше не сможет радоваться солнцу. Через пару минут, оно отберет у нее все, ради чего стоит жить.
Все уже было сказано. С уходом Митяя хутор прекратит свое существование. Лесовик протянул Митяю лапку, вздохнул, посмотрел Тае в глаза и тихо ушел, не прощаясь.
За пару минут до рассвета Митяй обнял Тайку, поцеловал и хрипло сказал:
- Мне пора. Прощай. Отвернись, я не хочу, чтобы ты видела…
- Митяй! - а ведь казалось, что плакать она больше не может.
- Пожалуйста. – парень прижал ее руку к своей щеке.
Она судорожно кивнула, отвернулась. На секунду пушистый зверь потерся о ее руку и тенью метнулся в лес, спеша уйти подальше.
- Я люблю тебя, как жениха желанного, - безнадежно прошептала она вслед.
* * *
Взошло солнце. Тайка сквозь слезы видела, как оседают, рушатся строения. Травы и кусты закрывают все, что осталось от человеческого жилья. Она вскинула на плечи рюкзак и тихо побрела к станции.
* * *
Она вышла на работу. Бабушка переехала к родителям, оставив внучке отдельную «хрущевку». Все решили, что у Тайки случился неудачный курортный роман. Она не разубеждала. Роман так роман. Все равно никто не поверит, расскажи она правду.
Соседки по площадке сначала удивлялись, что у ее двери каждый вечер появляется блюдечко с молоком, а кота она не заводит. Но поскольку Тайкины гости угощались аккуратно и запаха не оставляли, не возражали.
Лето кончилось. Мучившая город жара давно спала. Понемногу Тайка успокоилась. Подружки-продавщицы наперебой предлагали познакомить с «тааким молодым человеком». Она отшучивалась. Женечка обеспокоенно спрашивал все ли в порядке. Она благодарила. Да, все в норме. Нет, просто не выспалась. А по ночам она видела Митяя во сне. Бежала за ним по лесу и никак не могла догнать. Он, словно мара, все летел впереди. А когда она почти догоняла, котом исчезал в подлеске. Она плакала и просыпалась.
* * *
В парке был тихо и спокойно. Выходные она предпочитала проводить тут. Тайка сидела на склоне, смотрела на рыжие кроны, море из листьев, крыши и ни о чем не думала. Она любила этот уголок, поскольку сюда редко кто забредал. Одиночество. Ее это вполне утсраивало. На аллеях вечно кто-нибудь лезет знакомится, спрашивать: «пачэму такой красивый дэвушка адын сидит?»
Листья зашуршали предупреждающе. «Ну вот, теперь и сюда добрались. Нигде покоя нет!»
- Вы позволите? – вопрос прозвучал настолько интелигентно, что ее дежурная отповедь для нахалов никуда не годилась. Пришлось пожать плечами. Может, уйдет сам, раз она не ответила?
Нет, не ушел. Опустился на листья чуть сзади, не нарушая ее пространства. И на том спасибо.
Через минут пять Тайка не выдержала - любопытство не порок… Чуть скосив глаза, чтобы не оборачиваться полностью, она украдкой глянула на соседа. И застыла. Рокер. Черные джинсы и майка, волосы забраны в хвост, на запястьях - шипастые браслеты, в ухе – серьга. Но главное - лицо. Парень потрясающе был похож на Митяя. Один в один. Наваждение!
Тайка поспешно отвернулась, пряча навернувшиеся слезы. Похож. Ну и что, что похож! Митяя больше нет!… Это не он…
- Тай, так и будем молчать? – как она могла не узнать голос сразу?! – Ты мне не рада?
- Митяй?! Ты?
- Я.
- Но как?! Откуда?!
- Из лесу, вестимо. – шутливый тон портили глаза, настороженные, как у кота, когда она увидела его впервые. – Ну, ладно, рад был видеть. Я пойду, пожалуй…
Тайка бросилась к нему, замолотила кулаками в грудь. Она выкрикивала что-то бессвязно, про то что она его сейчас сама убьет, как он смел ее так пугать, где его носило столько времени. Митяй неожиданно сел на листья, да так, что Тайка не удержала равновесия и грохнулась на него. Он перекатился, навис над ней и хулигански лизнул в нос. Она просто задохнулась от возмущения и принялась бороться за право немедленно отомстить. Потом, насмеявшись, они лежали на листьях. И говорили, говорили, говорили. Оказалось, Митяй уже месяц как в городе. Работает кузнецом, живет в общежитии, заочно учится на историческом в Универе.
- И ты заставил меня столько волноваться?! Почему сразу не пришел? – Тайка обиженно села.
- Я не мог придти к тебе таким… пентюхом. Я учился. Мне многое нужно узнать о твоем мире… Я не хотел, чтобы ты меня стыдилась…
- Ты с ума сошел?! Я ведь люблю тебя! Таким, какой ты есть!
- И я тебя люблю. Но любовь без уважения быстро проходит. Я боялся стать тебе обузой в мире, которого не понимаю.
- Но как тебя взяли на работу, в университет без документов?! И как вообще ты выжил?!
- Забавный порядок вопросов… Давай я лучше наоборот отвечу. Хотя, по сути, на оба вопроса ответ один. Помнишь Лесовика? Он так казнился, из-за всего, что случилось, что просто не мог не помочь. А еще… - Митяй внимательно посмотрел ей в глаза. – Ты ведь сказала мне в след тогда, на косогоре, помнишь?
- Что люблю тебя, как жениха желанного?
- Да. Ты ведь это искренне сказала. А старые сказки не на пустом месте создавались. Лесовик убедил Их пересмотреть решение… Мне разрешили попробовать стать человеком. С испытательным сроком… Потом я тебя искал. Я ведь никогда раньше не покидал хутора… Это было непросто… Город. Тут все настолько другое…
- Мы теперь будем вместе, правда? Ты ведь останешься со мной, раз уж нашел? – Тайка с надеждой посмотрела на Митяя.
Тот улыбнулся:
- Если примешь. Только я ведь теперь не один. – Тайкино сердце глухо стукнуло. Ну да, целый месяц в городе… Разумеется…
- В доме должен жить хоть один кот, а поскольку я теперь профнепригоден… - он жестом фокусника достал из-за пазухи маленький дымчатый комочек шерсти.
- Ты с ума сошел! Мы же могли его раздавить! – Тайка мигом забыла про все свои жуткие подозрения.
- Ну, я же не все свои таланты при трансформации потерял –оскорбленно протянул Митяй, дурачась.
- Например, мебель чинить до сих пор могу, и вообще по хозяйству. - Интонация получилась совершенно Матроскинская.
- Не все таланты, говоришь, растерял? – Тайка хитро прищурилась. – Сейчас проверим!
Маленький котенок, сонно потянувшись и зевнув во всю розовую пасть, с недоумением смотрел на этих странных людей. Потом требовательно мяукнул: «Еще успеете нацеловаться - я, между прочим, голодный!»
© М., 2008.
-
-
20.06.2008 в 17:30-
-
20.06.2008 в 17:34-
-
24.06.2008 в 14:36Производит впечатление.
-
-
24.06.2008 в 14:41"Моя сестра, воскресшая Виола!" © Шекспир
-
-
03.07.2008 в 00:56мне нравится)
-
-
03.07.2008 в 10:28Как больно милая, как странно
Сроднясь с землей, сплетясь ветвями
Как больно, милая,как странно,
Раздваиваться под пилой
Не зарастет на сердце рана
Прольется чистыми слезами
Не зарастет на сердце рана
Прольется пламенной смолой
Пока жива-с тобой я буду
Душа и кровь не раздвоимы
Пока жива- с тобой я буду
Любовь и смерть всегда вдвоем
Ты понесешь с собой в повсюду
ты понесешь с собой, любимый
Ты понесешь с собой по всюду
Родную землю,милый дом
Но если мне укрыться нечем
От жалости неисцелимой?
А если мне укрыться нечем
От холода и темноты?
За расставаньем будет встреча
Не забывай меня, любимый,
За расставаньем будет встреча
Вернемся оба Я и ТЫ
Но если я безвестно кану?
Короткий свет луча дневного
Но если я безвестно кану
За звездный пояс,в млечный дым?
Я за тебя молиться стану
Чтоб не забыл пути земного
Я за тебя молиться стану
Чтоб ты вернулся невредим
Трясясь в прокуренном вагоне
Он стал бездомным и смиренным
Трясясь в прокуренном вагоне
он полуплакал, полуспал..
Когда состав на скольском склоне
Вдруг изогнулся страшным креном
Когда состав на скольском склоне
От рельс колеса оторвал...
нечеловеческая сила
В одной давильне всех калеча
нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли
И никого не защитила
Вдали обещанная сила
И никого не защитила
Рука, зовущая в дали
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них
И каждый раз на век прощайтесь!
И каждый раз на век прощайтесь!
И каджый раз на век прощайтесь!
Когда уходите на миг!
Последние строчки я себе еще в школе приняла как жизненное кредо. Хотя жизнь показывает, что не всегда успеваешь попрощаться с близкими. (В данном случае я расширяю понятие любимых людей) А иногда и прощание не помогает. Моя бабушка умирала, мы знали, она знала. Ей было страшно, нам было больно. Мы попрощались, но кому от этого легче?..
-
-
03.07.2008 в 15:23-
-
03.07.2008 в 15:31Мне просто приснилось, потом доработала. Ощущения-воспоминания довплела...
И не проходит ощущение наивности... Знала бы как исправить, исправила бы.
Очередной женский текст, из серии "встретились-полюбили-счастливы". Можно было сделать концовку оригинальнее. Может, смотрелось бы лучше. Но мне откровенно не хотелось портить жизнь персонажам. Может и нас (людей) кто-то где-то переставляет фигурками по доске...
-
-
03.07.2008 в 17:08для меня тексты это ощущения, и ощущения мне нравятся.. да, возможно не оригинально, но..
Может и нас (людей) кто-то где-то переставляет фигурками по доске...
Что с того, что игра
И что бьет через край
И желания тянут на дно
День подходит к концу
Ему бледность к лицу
Не кончается только одно..
Видно все здесь ошибка
И сердце ждет искры иной
Оттого то молчит и молчит
Небо над головой
(с)Э. Шклярский
-
-
03.07.2008 в 17:17Хотя в данный момент мне созвучнее "Ария" (люблю старый состав с Кипеловым, Терентьевым и Манякиным):
- ТАКАЯ ВОТ ПЕЧАЛЬ (Дубинин/Пушкина)
Такая вот печаль -
Никого и ничего не жаль
Не жаль бродяг в пыли
И отчаянной моей любви
Я устал от слез
От затертых ясных звезд
Так устал кричать
И лезть в драку сгоряча!
Мне снится много лет
Как плыву на древнем корабле
А моря нет давно
Только камни и сухое дно
Все друзья ушли
В направлении Земли
Ночь меняет день
И мне душно в пустоте...
Это серьезно и несерьезно
Каждому свое:
Мерзнуть под солнцем
Греться под дождем
Время к закату
И настроенье ход меняет свой
И я рад, что я живой!
Такая вот печаль -
Я с души своей сорвал печать
Тревога на душе
Мне рисует белую мишень...
Эй, судьба моя!
Чем порадуешь меня?
Дай мне новый шанс
И пошли мне ураган!
-
-
03.07.2008 в 17:21-
-
03.07.2008 в 17:25Есть книга "Легенда о динозавре". О них. Неплохая.
Есть Пушкиной "Заживо погребенная в роке"...
Хотя скорее всего, раз группа относится к разряду любимых, данная информация у тебя есть, а посему - бесполезна.
-
-
03.07.2008 в 19:39