Сила врача в его сердце,
работа его должна руководствоваться Богом
и освещаться естественным светом и опытностью,
величайшая основа лекарства - любовь.
Парацельс
работа его должна руководствоваться Богом
и освещаться естественным светом и опытностью,
величайшая основа лекарства - любовь.
Парацельс
- Тельма! Иди скорее сюда! Я нашёл записи! - юноша с растрепанной рыжей косицей, выдававшей его принадлежность к Гильдии магов, повернулся к дверям.
Как оказалось, его спутница неслышно приблизилась, застав его врасплох. Обнаружив ее практически у себя за спиной, он с радостным возгласом попытался обнять ее, но она, отступив на шаг, ускользнула.
- Тельма! Все получилось! Ты была права, записи все время были здесь, в тайнике! Он оставил их перед тем, как покинуть Базель в 1528. Сколько исследователей до нас шли по его следам после изгнания: вели поиски в Эльзасе, Баварии, Швейцарии, Пруссии, Польше, Литве. Многие полагали, что архив следует искать в Зальцбурге, на постоялом дворе «Белая лошадь», где он умер. Обыскивали гостиницу, обыскивали родовой замок Гогенгейм под Штутгартом, полагая, что он мог отправить бумаги перед смертью. Никто, кроме нас, не додумался искать его ранние записи здесь! Пусть это не полное наследие, но мы наверняка найдем какие-то описания свойств растений, из которых он предполагал готовить вытяжки и эликсиры. Дозировки, методы… «Все есть яд, и ничто не лишено ядовитости; одна лишь доза делает яд незаметным»! – юноша поднял вверх палец, цитируя. - Уверен, практическое значение нашей находки превосходит знаменитый папирус Базилиуса Амербаха! Тем более, что эти предполагаемые записи Галена все еще не разгаданы, а, может, и не будут ясны никогда. А здесь латынь и немецкий! Вот, смотри – тут указан список четырех entia, порождающих болезни: ens astrale, ens naturale, кои следует разделять на ens veneni и ens seminis , далее - ens spirituale и ens Deale. Вот здесь, на этом листе, описание баланса tria prima – ртути, серы и соли, составляющих тела живые. Все сходится, это, несомненно, его заметки! Только представь, мы стоим сейчас у истоков его «De Gradibus et Compositionibus Receptorum et Naturalium», изданной здесь, в Базеле, а, может, и «Большой хирургии», что была издана позже в Ульме!
- Очень хорошо. Для меня. - Тельма поправила выбившуюся из прически темную прядь. – Согласно купчей, дом доктора фон Гогенгайма в Базеле принадлежит теперь мне и моему брату, барону фон Тиссен. И все, что в нем!
- Но, Тельма...
- Твоя помощь мне больше не нужна. Уходи.
читать дальше- Так ты просто использовала меня?! Все, что ты говорила... – он осекся, боясь поверить.
- Альберт, ты слишком наивен! Неужели ты думаешь, что в моей жизни может быть место для такого как ты? Смешно! - красавица снисходительно улыбнулась. – Убирайся!
- Тельма! Пусть ты не любишь меня, но прошу тебя! Позволь мне хотя бы просмотреть эти записи. Мой отец умирает, архив доктора Парацельса - его последний шанс! Кроме него у меня никого не осталось! Ты не можешь быть настолько жестокой! - побелевшие пальцы юноши сжали край столешницы в паре дюймов от заветных бумаг.
- Забыла сказать тебе. Утром пришло письмо от брата из Вены. Твоему отцу больше не нужен тот рецепт. Его больше нет с нами.
- Нет! - юноша опускается на колени, словно ее слова разом выдернули поддерживавший его стержень. Все, чем горел он последние месяцы, все поиски в книгохранилище Университета в Базеле, где медикус Парацельс возглавлял кафедру медицины, расчеты, выкладки, бессонные ночи - все оказалось напрасным. Он потерял все: отец мертв, из Академии он отчислен за пропуски, магом ему не стать, а предмет его изысканий, как и надежда, благодаря знаниям, в нем заключенным, стать кем-то, с кем будут считаться, теперь еще более недоступен ему, чем прежде. Баронесса Тельма фон Тиссен никогда не станет его избранницей, ведь лишь притворялась, что любит бедного студента. Она лгала ему все это время, нуждаясь в его знаниях, не более. Повинуясь вспыхнувшему отчаянию, маг-недоучка нащупал ритуальный клинок у пояса. Острое ощущение собственной никчемности пронзило все его существо, направленный в сердце костяной нож рассек мантию, а за ней и плоть.
- Финире! Терминаре! - ворвавшись в комнату, пронзительно кричит девушка, точная копия стоящей над магом Тельмы. Заклинание, направленное ее рукой, заставляет исчезнуть морок. – Альберт, нет!!! Альберт!!!
Тельма бережно прижимает к себе безвольное тело волшебника. Это все, что она может. Ее Альберта больше нет. Потрясенная, она застывает в этой позе. Никому более не нужные записи Теофраста Парацельса, урожденного Филиппа Ауреола Теофраста Бомбаста фон Гогенгейм, перелистывает сквозняк.
***
- Как она? – Мужчина с пышными русыми бакенбардами поднялся из кресла навстречу лекарю.
- Без изменений. Мы можем поддерживать ее какое-то время в этом состоянии, но облегчить страдания не в силах. В душе она переживает какую-то утрату вновь и вновь. Боюсь, это видение полностью захватило ее разум. Она более не осознает реальность – ее мозг не слышит, не видит нас, хоть органы чувств функционируют в пределах нормы. Зрачки сужаются от яркого света, коленный рефлекс присутствует. Но сознательно она не реагирует на наши прикосновения. Вы все еще не выяснили, чем вызвано такое удивительное состояние пациентки? Если оно продлится, опасаюсь, повреждение ее мозга станет необратимым.
- Мы работаем над версиями произошедшего, доктор. – Вошедший в комнату подтянутый черноволосый мужчина в мундире Полиции безопасности Sicherheitswache небрежно кивнул доктору и протянул ладонь другу. – Сожалею, Ульрик, пока ничего нового. Все, что найдено жандармами в комнате Тельмы, безобидно, за исключением того коричневого пузырька. Его сейчас изучают мои специалисты. Как только будут готовы результаты, мне сообщат. Могу я пройти к сестре?
- Разумеется, полковник. Но не думаю, что она вас узнает. – Доктор печально покачал головой. – Я буду у себя. Как только будете знать, с чем мы столкнулись, сообщите. Господин фон Фейербах, оберст фон Тиссен, мое почтение.
- Непременно, доктор, непременно. Пойдем, Ульрик. – Генрих фон Тиссен не привык сдаваться. Кроме того, должен же хоть кто-то сохранять ясную голову, если его зять совершенно расклеился.
Измученный вид сестры поразил полковника. За неполные сутки эта красивая молодая женщина словно сгорела изнутри. Бледная кожа болезненно обтянула острые скулы, обведенные темными кругами глаза все время беспокойно двигались. Губы шевелились, но разобрать, что именно пытается сказать больная, не получалось – голос она сорвала еще вчера вечером, когда ее привезли в лечебницу.
- Привет, сестренка! – Генрих старался, чтобы голос его звучал как обычно. – Видишь, мы с Ульриком зашли тебя проведать! Как ты сегодня?
Глаза Тельмы продолжали свое хаотичное движение, она никак не отреагировала на голос брата. Ульрик присел на кровать, взял жену за руку, прижал ее ладонь к своей щеке и застыл.
Генрих переводил взгляд с сестры на зятя и обратно. Это зрелище ужасно угнетало его. Ульрик фон Фейербах был его другом еще со школьной скамьи. О лучшем муже для Тельмы и мечтать нельзя. Что за беда с ней вчера приключилась? Что видит бедняжка вместо этой палаты и двух любящих ее мужчин?
***
- Вы уверены, фройлен Майер? – Генрих фон Тиссен разглядывал на просвет маленький пузырек из темного стекла.
- Вы сомневаетесь в моем профессионализме? – Эмма тряхнула короткими пепельными кудряшками. – Абсолютно уверена. По своему составу зелье безвредно. В нем использованы вытяжки из трав: мелиссы лекарственной, валерианы и лаванды, экстракт корня сатириона, также именуемого ятрышником. Еще там добавлены сельдерей, петрушка, свекла, вербена, порошок семян аниса. Основа спиртовая, соотношение примерно 1 к 10, то есть один грамм растительного сырья на 10 мл спирта. Оно должно стимулировать память, немного поднять уровень эндорфинов, в частности серотонина, вызвать влечение. Но есть еще магическая составляющая. Увы, ее действие и формулу я расшифровать не могу, не мой уровень. Нужно спрашивать создателя этого афродизиака.
- Ульрик нигде не нашел этикетки. Вероятно, Тельма сорвала и выбросила ее сознательно, еще до того, как принесла емкость домой. Если бы точно знать, где сестра побывала вчера! Хотя она могла купить снадобье и ранее, не в тот день, когда приняла его... Знать бы ещё зачем?!
- Тут помочь ничем не могу. А насчет причин. Вы, кажется, упоминали, что она посещала лекаря в тот день? Может, это он ей что-то прописал? – Эмма искренне хотела помочь, ведь обаятельный Генрих фон Тиссен всегда был вежлив и приветлив с ней, хоть занимал более высокое положение в ведомстве.
- Нет. Он заверил меня, что совершенно точно ничего ей не прописывал. Проблема, с которой обращалась к нему моя сестра, носит не совсем медицинский характер, как оказалось. Сестра была абсолютно здорова. Еще вчера. – Он глухо выдохнул, но быстро овладел собой. – Спасибо за помощь, фройлен Майер. Буду продолжать поиски. К сожалению, пузырек стандартный, множество аптекарей пользуются такими. Как найти среди них…
- Ищите того, кто пользуется магией. Если, конечно, зелье изготовил и продал один и тот же человек, что, увы, необязательно. Боюсь, пока это все, что я могу сказать. – Эмма покинула кабинет, оставив за собой еле уловимый шлейф каких-то химикатов.
- Пользуется магией. Сколько таких в столице? Если круг подозреваемых это и сужает, то ненамного. Не все, обнаружив в себе дар, идут развивать его. Выпускники Академии работают в самых разных областях, тесно сотрудничая с обычными людьми. Где искать неизвестного умельца-зельевара Генрих пока себе не представлял.
***
Прогнозы доктора, тщательно изучившего результаты исследований Эммы, не утешали. Тельма угасала слишком быстро. Причин этому доктор не знал. Состав снадобья, увы, ничего не прояснил. Ничто из его растительных компонентов не могло дать такого эффекта ни по отдельности, ни в смеси. Подавленный горем Ульрик сидел возле жены неотлучно. Генрих сменял его всего на пару часов, чтобы несчастный мог элементарно поспать и хоть как-то привести себя в порядок. Посадив друга в карету и отправив домой, Генрих вернулся в палату. Молоденькая сиделка, переставлявшая букеты в вазах, тут же, смутившись, вспыхнула как маков цвет. В других обстоятельствах Генрих непременно заинтересовался бы ею – малышка была весьма недурна собой. Сейчас он лишь с глухим раздражением ждал, когда она закончит возиться с абсолютно никому не нужными розами. Оценить их красоту Тельма явно не в состоянии. Сегодня она была особенно беспокойна – руки шарили по одеялу, она тяжело дышала, словно там, во сне наяву, бежала куда-то.
- Альберт! – с губ больной внезапно сорвалось имя, неприятно кольнувшее брата.
Генрих поверить не мог. Неужели в этом никчемном человечишке причина ее внезапного помешательства?! И это его видят ее лихорадочно блестящие глаза? Доктор говорил, что она вновь переживает утрату. Неужели все дело в том, что он заставил этого нищего студента отказаться от Тельмы? Быть не может! Она была счастлива с Ульриком! Муж любит ее без памяти, пылинки сдувает. Он сделал отличную карьеру, дослужившись до личного ассистента вице-канцлера. Богат, респектабелен. А что детей нет… Ну так мало ли пар, которым нужно чуть больше времени? Невозможно!
- Все время его зовет. – Сиделка подошла к кровати, поправила сбившуюся простынь, одеяло. – Да так, что сердце останавливается.
Девичья рука коснулась груди, скрытой накрахмаленной форменной блузкой, привлекая внимание. Увы, на Генриха этот маневр не произвел должного впечатления. Сидя в кресле у постели сестры, полковник задумчиво перекатывал в пальцах злополучный пузырек.
- Вы меня позовите, если будет нужно что. – Девушка обошла кровать и, проходя мимо, лукаво подмигнула.
Генрих поморщился от такой вольности, пузырек внезапно выскользнул из пальцев и покатился по ковру. Досадуя на себя за оплошность – еще не хватало по неосторожности разбить единственную улику – Генрих поднялся, но сиделка оказалась проворнее и уже протягивала ему бутылочку.
- Господин использует Редитус? – с улыбкой поинтересовалась она. – Разве господин женат?
- О чем это вы, милочка? – Генрих почувствовал то необъяснимое опьянение, что накатывало на него всякий раз, когда клубок фактов, догадок и домыслов, казалось, безнадежно запутанный, начинал поддаваться, выпуская нить расследования на свободу. – Как догадались?
- Так запах знакомый. – просто улыбнулась девушка, становясь все более симпатичной. – У сестры моей муж гулять начал, так я ей такой же купила. Теперь Франц опять ее на руках носит, как после свадьбы! Господин Лаббе просто кудесник!
- Лаббе? – Генрих не мог поверить в такое совпадение. – Где же его найти?
- А вы разве не у него брали? - сиделка была явно озадачена. – Не связывайтесь с перекупщиками! Мало ли, сколько у них зелье простояло. Лучше идите в аптеку на Винной. Свежее лекарство всегда лучше действует. У нас все девчонки только к нему бегают.
***
Массивная дверь аптеки с фигурной латунной ручкой, отполированной касаниями покупателей, открылась с мелодичным звоном. Господин Лаббе и правда пользовался магией – никаких колокольчиков над дверью не было. Хозяин за стойкой сам обслуживал клиентов. Генрих с неудовольствием отметил, что прошедшие с последней встречи годы пошли мерзавцу на пользу. Плечи стали шире, в движениях появилась спокойная уверенность. Разительный контраст с суетливым подростком, не знающим куда усадить важного гостя в своей жалкой лачуге. Генрих тогда еле высидел нужное для разговора время в затхлой комнатке. Альберт поминутно извинялся за беспорядок, надсадно кашляющего за стеной отца, отсутствие приличного – да хоть какого-нибудь -вина. Генриху даже на миг стало жалко этого парня. Но перспектива стать родственниками была абсолютно неприемлема. Сестра, с ее положением в обществе, внешностью, магическим даром могла рассчитывать на куда лучшую партию. К счастью, у глупышки есть старший брат, способный отвести от нее подобный удар судьбы и не дать оступиться. Когда пройдет наваждение первой любви, сама поймет, что к чему.
Судя по тому, что любезную улыбку сменила настороженность, Альберт узнал несостоявшегося шурина. Обслужив последнего клиента, господин аптекарь проводил того до двери, и закрыв ее на щеколду, хмуро поинтересовался:
- Чем обязан, господин фон Тиссен?
Генриху хотелось сжать лацканы сюртука этого мерзавца и встряхнуть так, чтоб дух вылетел. Но, похоже, с повзрослевшим Альбертом так поступить не получится. Сдерживая гнев, он заставил себя спокойно опустить руку в карман шинели и поставить хрупкую вещицу на прилавок.
- Узнаешь?
Аптекарь неспеша подошел, взял пустой пузырек в руку и осторожно осмотрел, принюхался.
- Да, я продаю такие. – Альберт поставил пузырек обратно на стойку. – Растительный конфертатив на основе выкладок Парацельса, дополненный моими собственными изысканиями. Часто берут супружеские пары, чтобы… освежить чувства. Все законно, средство запатентовано на мое имя и разрешено к продаже. Как и весь мой товар, к слову. Все мои экстракты, тинктуры и эликсиры проходят обязательную проверку гильдии.
- Вот, значит, как. А что насчет побочных эффектов? – Генрих сжал кулак в кармане, надеясь, что боль от вонзившихся в кожу ногтей немного прояснит голову.
- Ничего опасного я не продаю, хотя, конечно, если дозировка превышена, гарантировать ничего не могу. Возможна индивидуальная непереносимость каких-то компонентов. Все это указано на этикете. Альберт снял с полки запечатанный пузырек и поставил рядом с пустым. Все травы из списка разрешены к использованию, собраны и высушены мной лично, пропорции соответствуют рецепту. Если угодно посмотреть документацию, я бы хотел видеть оформленное постановление о досмотре. И знать, в чем меня обвиняют.
- Чувствуешь вину за собой? – Генрих покрутил пузырек, витиевато оформленная этикетка мало о чем говорила ему. Дозировка, названия на латыни.
- Нет. – Голос Альберта был холоден, страха в нем не было. – Но вы предупреждали, что выдвинуть обвинение против такого, как я, не составит труда, если у вас будет такая необходимость. Думаю, что с тех пор ваши возможности только увеличились.
- Я предупреждал тебя, чтобы ты держался подальше от моей сестры! – Генрих сделал шаг к аптекарю.
- Я не видел Тельму с тех пор, как мы были студентами. Я сдержал данное вам слово, хоть и не горжусь этим. – Остриженные рыжие волосы Альберта закрывали скулы, но Генриху мерещилась дурацкая косица, которую теребил тщедушный мальчишка, смевший перечить ему.
- Врешь! Она купила это у тебя! – Генрих стукнул по прилавку кулаком так, что оба пузырька подскочили и опрокинулись. Альберт, не глядя, остановил их падение и вернул на прилавок.
- Люди, приходящие сюда, часто прячут лица: поднятый воротник, вуаль, маска, надвинутый капюшон. Магическая смена облика используется не так часто, но тоже не редкость. Мои бывшие коллеги, сведущие в других областях искусства, неохотно идут за помощью к недоучке. Если Тельма и была здесь, она покинула это место неузнанной. Сожалею.
О чем именно сожалеет отравитель, Генрих выяснять не стал – бросился на обидчика сестры. Гнев стучал в висках, туманил взгляд. Когда спустя пару мгновений в голове прояснилось, оказалось, что он стоит снаружи лавки, а редкие прохожие недоуменно пялятся на него, возникшего посреди улицы. Полковник бросился к двери и замолотил в нее кулаками, давая выход гневу. У него ничего нет на негодяя. Даже если пузырек был куплен у него, Генрих чуял, что Эмма не найдет ничего опасного в разжигающем былую страсть эликсире. Смогут ли она и доктор выяснить почему на Тельму он подействовал как яд? Сколько у нее осталось времени? Опустившись на крыльцо аптеки ненавистного Лаббе, Генрих, не в силах сдерживать себя, прижался лбом к запертой двери и разрыдался. Глухая истерика сотрясала его плечи, руки заслонили лицо, в попытках сохранить хоть кусочек приватности.
***
- Вам следовало сразу все рассказать, а не бросаться нелепыми обвинениями. – Альберт смотрел в спину извозчика. – Как давно Тельма приняла снадобье? Что еще ела или пила? Важно все, а вы бездарно потратили ее и мое время.
- Мы не знаем. Ульрик, ее муж, нашел ее вечером, придя со службы. Это было три дня назад.
- Три дня в агонии, о, Господи! – Альберт сжал губы. – Неужели вы не могли пересилить свою гордость?!
- Я не знал куда и кому идти! Этикетки не было, свидетелей не было. Только сегодня случайно выяснилось, что это за пузырек, и я помчался по следу! – Генрих почти рычал, его кивер остался в аптеке, и черные волосы трепал ветер.
- Простите. – Альберт повернул голову к собеседнику, первый раз осторожно взглянув в глаза. – Моими устами говорит давняя обида. Поверьте, Тельма – последний человек, которому я хотел бы навредить. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти ее. Расскажите мне все о ней! Чем лучше я буду знать свою пациентку, тем больше у нас шансов. Мои знания о ней, боюсь, безнадежно устарели.
Когда Генрих закончил рассказ, аптекарь некоторое время молчал. Словно пытался наложить сумбурное описание брата, на то, что помнил сам. Потом негромко уточнил:
- Вы не могли ослышаться? Вы уверены, что она назвала мое имя, не своего мужа?
- Абсолютно. Поэтому ушам не поверил, когда сиделка спустя несколько минут упомянула и вашу фамилию. Невероятное совпадение. – Фон Тиссен поправил шейный платок, чувствуя неловкость. – Я ничего не сказал Ульрику. Надеюсь на вашу порядочность. Ни к чему ему знать, что связывало вас и Тельму в молодости. Он очень любит ее.
- Приму к сведению. – Альберт сухо кивнул и вновь уставился вперед.
***
- Ульрик, дружище! Кажется, я все-таки нашел специалиста, что сможет помочь нашей Тельме. – Генрих вошел, сразу заполнив собой небольшую прихожую перед палатой. Прошу, знакомься, мой давний знакомый – Альберт Лаббе. Лаббе недурно разбирается в травах и зельях. Позволь ему осмотреть ее, Ульрик.
- Рад приветствовать. - в голосе разуверившегося во всевозможных лекарях и специалистах фон Фейербаха особой радости не было, но он все же пожал Альберту руку и посторонился, пропуская к двери.
- У меня будет просьба. - Альберт, задержавшись у порога палаты, обратился к следующему за ним Генриху. - Вы останетесь в коридоре. И не войдёте, что бы ни услышали. Пока я сам не впущу вас.
- Генрих, это немыслимо! - Ульрик повернулся к шурину. - Я должен присутствовать! Она моя жена. Я не могу оставить ее наедине с человеком, которого впервые вижу. Пусть даже ты его знаешь. Она совершенно беспомощна! Я нужен ей!
- Ульрик, - Генрих положил руку на плечо зятю, увещевая и увлекая к выходу. - Мы сделали все, что могли. Теперь позволь Альберту помочь ей. Ее время слишком драгоценно, не трать его на пустые пререкания.
Когда мужчины вышли, Лаббе закрыл за ними дверь в коридор и подошёл ко входу в палату. Они не виделись так давно. Точнее, он не видел ее. Почему оказалась она в его аптеке? Охладела к мужу и пыталась спасти остатки чувств при помощи зелья? Какая насмешка судьбы: отдав ее сопернику, неудачник Лаббе должен ещё и помочь тому обрести любовь. Но почему зелье сработало так странно? Почему в своем бреду она звала его, Альберта, а не мужа?
Толкнув двери, мужчина замер на пороге. Даже изможденная болезнью, заострившей ее черты, Тельма фон Тиссен была все также хороша. Густые черные локоны без намека на седину оттеняли мраморную белизну кожи. Блестящие темные глаза притягивали его взгляд, словно магниты. Приблизившись, он приступил к осмотру. Проверив пульс, сжал тонкие пальцы в своей ладони, согревая их. По словам ее мужа, утомленная недавним припадком, Тельма ненадолго забылась тревожным сном. Теперь же глаза ее были открыты. Как ни хотелось ему оттянуть этот момент, блеснувшую ещё в карете догадку следовало проверить. Сжав ее ладонь чуть сильнее, он негромко сказал:
- Тельма! Любимая, ты звала меня? Я пришел, посмотри на меня! Слышишь? Я здесь, с тобой!
Ресницы женщины затрепетали, словно она силилась сбросить с себя колдовское наваждение. И не могла.
- Очнись, любимая. Прошу тебя! Ты слишком долго грезишь! Вернись ко мне!
Повинуясь наитию, он склонился к ее лицу и нежно коснулся губ.
У каждого зелья, созданного им, своя специфика. Редитус аффектус не создавал влечение, как приворотное зелье, но позволял людям раздуть затухающие угли былой страсти. Очистить от нанесенного годами сора обид, недомолвок, измен, быть может, то чистое и светлое, что заставило их когда-то шагнуть навстречу друг другу. Пары принимали его снадобье вместе и порознь, осознанно и не подозревая того. И если чувства были искренними - чудо единения происходило. Бывали и осечки: если любви как таковой и раньше не было - откуда же ей взяться.
И если Генрих ничего не напутал, то Тельма пронесла сквозь все эти годы свою любовь к нему. Это чувство, многократно усиленное зельем вкупе с невозможностью быть вместе с тем, кого так желало ее сердце, и породило такую губительную жажду, что иссушала больную изнутри. А, значит, единственное, что могло излечить ее - его, Альберта, ответное чувство, равное по силе.
Не мешкая более, он отпил глоток из загодя припасенного флакончика, и вновь склонился к ее губам. Этот поцелуй не имел ничего общего с тем целомудренным касанием, что он несмело подарил ей несколько мгновений назад. Альберт вложил в него все выстраданное за эти годы чувство, всю боль утраты и отчаянную надежду, радость встречи и муки совести предавшего свою любовь человека.
На этот раз магия сочла его достойным. Тельма, приходя в себя, с недоумением оглядела палату и уставилась на стоящего против окна мужчину, которого тут никак не могло быть.
- Альберт?! Это действительно ты? – несмело позвала она.
- Здравствуй, Тельма. Рад, что тебе лучше. Я позову Генриха, твой муж тоже здесь. Они ждут за дверью. – Альберт направился было к выходу.
- Нет!!!! - она почти выкрикнула это слово, но смогла взять себя в руки, опасаясь, что на ее голос прибегут те, кого она видеть сейчас не желала. - Сначала мы поговорим. Хорошо?
- Тельма, ты же всегда была умницей. Если я задержусь здесь дольше необходимого, последствия будут неприятны нам обоим. Твой муж...
- Я хочу понять, что из случившегося со мной, с нами… Что правда, а что нет. Я ужасно запуталась. - голос девушки звучал умоляюще. - Ты действительно жив? Или это – очередное видение, что, исчезнет, лишив меня всякой надежды?
- Тельма, уверяю тебя, что я жив и в полном здравии. Надеюсь, что и ты окончательно придёшь в себя через пару дней. - Альберт из последних сил боролся со своими желаниями - бегущее в его крови зелье требовало заключить любимую в объятия и не выпускать.
- Так, значит, ты не убил себя в том доме? Когда мы нашли архив? - Тельма настороженно смотрела на него с кровати.
- Нет, ты же сама прогнала морок-страж! Неужели забыла? Я смог продлить жизнь отца, а ты заняла место в Коллегии благодаря расшифровке этих записей.
- И ты не погиб от ядовитого тумана?..
- То были лишь видения. Они более не властны над тобой. - Альберт чуть отвернулся к окну, чтобы она не могла прочитать его лицо. – Все забудется.
- А твой голос, что звал меня вернуться. - Тельма безотчетно сжала край одеяла. - Тоже часть видений? Твои слова я тоже должна забыть?
- Не заставляй меня. - Альберт опустил голову. - Я не должен отвечать. Я не хочу лгать тебе, но и правда не сделает счастливым никого из нас. Единственное, что нам осталось - забыть случившееся и жить дальше. Мы уже расстались однажды. Сможем и вновь.
- Ты оставил меня без каких-либо объяснений тогда! Я не позволю тебе сделать это вновь! - откуда взялась эта сила и уверенность в той, что ещё полчаса назад тихо угасала – Тельма подалась вперёд, на ее щеках играл румянец.
- Твой брат убедил меня, что я лишь испорчу твою жизнь. Со мной ты никогда не заняла бы того места, что принадлежит тебе по праву. Твоя жизнь сложилась - любимая работа, муж, будут дети...
- Не будет! - Тельма горько всхлипнула, и через секунду Альберт уже прижимал ее к себе утешая. - Доктор Курц передал мне записку с просьбой прийти на следующий прием без мужа. Он сказал, что причина во мне. Я сама, мое нежелание, подкрепленное магическим даром, лишает нас... Я не позволяю своему телу зачать от него!
- Тельма! Ну что ты? Какой- то шарлатан наговорил тебе глупостей! Ну подумай сама, ну что за магическая контрацепция? Ты же дипломированный маг, в отличие от меня! - Альберт гладил любимую по волосам, по худым дрожащим плечам.
- Он говорил так убеждённо. - Тельма всхлипнула. - Что не хотел обсуждать это при муже. Что я должна разобраться в себе, принять свою женскую суть. Я вышла от доктора совершенно разбитой. А его ассистент решила, что меня муж бросил. Раз я в этот раз одна и плачу. И посоветовала сходить в аптеку на Винной. Мне было так стыдно, что кто-то может узнать... Я сменила облик. Я так боялась, что какой-то незнакомый аптекарь начнет задавать мне вопросы о личном. Но я не того боялась. В аптеке был ты. Так глупо - приняв чужой облик, я негодовала, что ты не узнал меня тогда. Как будто должен был почувствовать, что это я стою перед тобой. Но так бывает лишь в сентиментальных книгах. Я принесла домой пузырек, весь вечер думала, что же мне делать. Этикетка, от которой я поспешила избавиться, обещала вернуть былое, оживить то, что спит в душе. Я решилась и выпила твое зелье. И «тлеющие в душе уголья» вспыхнули и сожгли мое сердце. Я теряла тебя, находила и снова теряла, спасала и убивала. И каждый мой сон был так реален, что я теперь не знаю, чему верить. И если в настоящем мире я вновь теряю тебя, зачем ты вернул меня с грани?! Почему не позволил уйти?! Зачем все это?!
- Шшшш, не кричи, родная. Зелье, созданное мной, должно давать людям шанс всё исправить, а не отнимать жизнь и рассудок. Я никогда бы не простил себя, если бы ты погибла по моей вине. Я любил тебя тогда, и пусть нам довелось расстаться, чувство осталось. И ты вернулась ко мне, но как я могу просить тебя уйти со мной, если мне нечего тебе предложить? Я лишь скромный аптекарь. Твой муж и брат в любой момент могут в одночасье лишить меня того немногого, что у меня есть, лишить свободы, даже жизни. Они не отпустят тебя! Я видел твоего мужа, он искренне горевал и боялся тебя потерять. С ним, не со мной, ты жила эти годы. Делила радостные и ненастные дни. Сможешь ли ты забыть их и уйти? А твоя работа в Коллегии? Скандал заставит их отвернуться от тебя. Стоит ли терять все это ради старого чувства, которое без подпитки магией зелья может и не выдержать испытания реальностью? – Альберт невесомо поцеловал ее волосы.
- Альберт, мне кажется, или мой брат Генрих приводит свои доводы твоими устами? Ты повторяешь то, что слышал от него? Он этим угрожал тебе? - Тельма отстранилась, испытующе вглядываясь в глаза любимого.
- Он заставил меня выбирать между тобой и отцом. Отца мучала чахотка, я был нужен ему. Попав за решетку, я не смог бы заботиться о нем. Прости. - Альберт опустил глаза.
- А как он сейчас?
- Он покинул меня пять лет назад в санатории в Герберсдорфе. Рецепт тинктуры на основе исландского мха и сальвии из найденного нами архива позволил отсрочить неизбежное, но даровать бессмертие не в его власти. - так что угрожать мне теперь сложно, семьей я так и не обзавелся. Так никого и не встретил.
- Мне жаль твоего отца. - Тельма погладила Альберта по руке. - Он был добр ко мне.
- Он любил тебя, как дочь. И часто пенял мне, что я не достоин такой девушки. Боюсь, он был прав.
- Это мне решать! - Тельма сердито откинулась на подушку. - Я задам тебе один вопрос. Ты хочешь, чтобы мы были вместе?! Любишь ли ты меня? Веришь ли мне? Что думает мой брат, я услышу от него самого.
- Дорогая, это вовсе не один вопрос, но ответом на каждый из них будет "Да!". Подобно Парацельсу, мне довелось пройти долгий путь, от жалкого студента до уважаемого зельевара, чтобы вновь встретить обожаемую мной женщину.
- Тогда я должна набраться смелости и поговорить с Генрихом и Ульриком. Если двое из трёх могут быть счастливы, это следует обсудить.
***
- Не сожалеешь о своем выборе? - Генрих в парадном мундире предложил сестре руку, на которую та с готовностью оперлась. Растущий живот с каждым днём отнимал у нее все больше сил и свободы. Даже пройтись по парку в одиночку - недостижимо. Про сон в любимой позе тоже пришлось забыть.
- Я лишь надеюсь, что он когда-нибудь простит меня. Я не хотела причинять боль ни одному из них. Оба дороги моему сердцу, но не могла же я сохранить любовь их обоих. Подобный брак, боюсь, был бы слишком шокирующим для общества.
- Да уж, чего тут мелочиться: где один муж, там и два. Султаны в детских сказках гарем на сто жен содержат. - хохотнул Генрих под осуждающим взглядом сестры. Но стоило ей увидеть на другом конце аллеи Альберта, как лицо ее просияло, и она невольно ускорила шаг. На миг стайка спешащих по своим делам студентов заслонила его. А когда юноши прошли чуть дальше, освободив обзор, на дорожке никого было. Тельма в растерянности оглянулась на Генриха, руку которого отпустила мгновение назад, но за ее спиной аллея была пуста. Женщина в ужасе закричала.
***
- Оставь их! - соткавшийся из воздуха медикус обернулся к химере, жадно обмахивающей клюв длинным малиновым языком. - Эти дети не несут в себе зла. Ни в одном их видении не было жажды наживы или власти, лишь желание защитить друг друга и помочь людям. Пусть найдут мои записи. Знание, для которого мы предназначены, не ограничено пределами нашей собственной страны и не станет бегать за нами, но ждет, пока мы не отправимся на поиски его. Никто не сможет овладеть практическим опытом, не выходя из дома, равно как не найдет учителя тайн природы в углу своей комнаты. Они следуют моему завету.
Химера, приволакивая задние львиные лапы и стегая себя по бокам кончиком раздвоенного змеиного хвоста, обошла застывшую посреди зала парочку. Худой нескладный юноша с рыжей тощей косицей, у ворота потрепанной мантии которого была вышита небольшая белая змейка, чуть заслонив собой спутницу, замер, не завершив шага. Девушка, чью ладонь он сжимал в своей, была миниатюрной брюнеткой в ученическом платье Гильдии Рун.
Химера, раздраженно щёлкнув хвостом по полу, одним прыжком преодолела расстояние до двери и исчезла в темноте коридора. Поднятый ее стремительным бегством сквозняк шевелил желтоватые листки, забытые на каменном столе среди запыленных колб и реторт.
Примечания
entia (лат.) - нечто существующее, сущность, бытие, существование
ens astrale (лат.) - влияние космическое
ens naturale (лат.) - природа человеческая
ens veneni (лат.) - яды (в питье и пище)
ens seminis (лат.) - семя (наследственные факторы)
ens spirituale (лат.) - душевные недуги
ens Deale (лат.) - провидение (промысел Божий)
tria prima (лат.) - "три первых" - три первичных вещества (основных символа в алхимии)
finire (лат.) - закончить, завершить, окончить, выполнять
terminare (лат.) - закончить, завершить, заканчивать
reditus (лат.) - возможность (право) возвращения, возврат
affectus (лат.) - переживания, чувства, привязанность
salvia (лат.) - шалфей